Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

И тут герцогиня увидела, как её огонь рвётся навстречу странным всполохам. Дрожал воздух. И вдруг затряслась земля, треснула, вздыбилась горой перед армией демонов и накрыла их смертной плитой. Словно ожила. Предсмертные вопли кунабульцев ещё слышались под землёй, но вскоре затихли.

Очнувшись, Акме сжала руку в кулак, и ее сила полетела навстречу своему собрату и, встретившись с ним, закружилась вихрем с дрожащим воздухом, взорвалась неистовым громом и смертью пролилась на выжженное поле, на тварей Иркаллы. Земля снова разверзлась и похоронила в своих недрах очередную партию врагов.

Атийцы ликовали, кто-то чествовал герцогиню, кто-то бежал навстречу нодримцам и тому, кто управлял этими земляными массами. Герцогиня прищурилась и увидела прозрачного сокола, большого и переливающегося, словно вода в ручье. Волшебная птица, символ Атии.

Два нодримских корпуса на пятый день своего путешествия из Моринфа в Кеос превратились в крупную армию. Люди из нодримских деревень и маленьких городов присоединялись к корпусам, желая помочь своим собратьям и встать на защиту Архея бок о бок с ними. Картографы, историки, поэты, музыканты, странные невоспитанные женщины тянулись за войсками, желая увидеть битву, с трудом поспевая за нодримской конницей.

На Гаспара и его могучего молчаливого спутника Уэля никто не обращал внимания.

— Если ты хочешь стать незаметным, стань им, — сказал мальчику его спутник за несколько часов до того, как им удалось нагнать нодримские корпуса, испачкал его красивую курточку в грязи, наделал ему в штанах дырки, как следует испортил ему сапожки, затоптав их и изваляв в пыли, заставил мальчика надеть все обратно и нахлобучил ему на голову грязную видавшую виды шляпу.

— Да я выгляжу как оборванец! — возмутился Гаспар, придя в ужас от подобного кощунства.

— Мы играем в прятки, мальчик, — ответил тот, глядя на него крайне холодно. — Когда нодримцы примчатся сюда, чтобы найти тебя, они будут искать хорошо одетого темноволосого мальчишку. Даже если они будут тщательно искать тебя, они тебя не найдут. Да еще в этой разряженной толпе шлюх.

И Гаспар остался доволен тем, что послушал Уэля — его не разоблачили даже на пятый день. А вся орава историков, музыкантов и прочих людей, не имеющих отношения к предстоящей битве, служила ему хорошим прикрытием.

— Но зачем ты едешь в Кеос, Элдер? — спросил Гаспара на исходе четвертого дня один мужчина лет пятидесяти пяти по имени Хатир, занимающийся историей.

Гаспар, называющий себя Элдером, Уэль, темноволосый Хатир с тонкими усиками и еще несколько человек сидели у костра и ужинали не самой вкусной на свете похлебкой.

— Его отец умер, — буркнул Уэль, не дав Гаспару и слова вставить. — И он просил меня присмотреть за его сыном. Посему я беру мальчишку с собой. Будет на меня работать.

Светло-серые глаза Хатира скользнули по Гаспару, и он тихо пробормотал:

— Где же вы будете работать?

— В кузнице, — последовал ответ.

— В кузнице труд нелёгкий, — пробормотал историк, хитро зажмурившись. — Достаточно ли силён мальчик?.. Не лучше бы подождать?

— В самый раз. Мальчишка не хил. Его работа мне пригодится.

Когда Уэль на некоторое время удалился, Хатир завел разговор с Гаспаром:

— Зачем ты едешь в Кеос, мальчик?

— Будут работать в кузнице, — ответил Гаспар.

— Почему ты желаешь работать в кузнице?

— Я всегда мечтал стать хорошим оружейником, — лгал тот.

— Твои руки не созданы для такой работы, — ответил историк, кивнув на его руки, с которых Гаспар стянул перчатки. Быть может, одежда и помогала ему сойти за бродяжку, но только не руки — знакомые с оружием, но ухоженные и белые, похожие на руки благовоспитанной девицы. — И осанка твоя сильно испортится, если ты решишь горбатиться в кузнице над наковальней.

— На кой мне осанка и красота рук? — грубо усмехнулся Гаспар, всячески стараясь походить на необразованного увальня, хотя он чувствовал, что все его попытки тщетны.

— Глаза у тебя слишком умные и ясные для простого паренька, — усмехнулся историк, помешав угольки в затухающем костре.

Гаспар опустил глаза и обратил их во тьму ночи. Либо этот мужчина знал о том, кто он, либо Гаспар плохо притворялся.

«Увидел бы отец, насколько плохой из меня шпион, он бы разочаровался…» — вздохнул мальчик.

— Медленно мы двигаемся… — заговорил историк, поменяв тему беседы. — Пока доберёмся, демоны сметут Кеос с лица земли.

— Но как же герцогиня? — неуверенно пробормотал Гаспар, внимательно глядя на мужчину, сделав вид, что не обратил внимания на его бормотания о Нодриме и Полнхольде. — Она же сильнее всех врагов на свете. Она защитит нас.

Гаспару стало интересно, что мог сказать о его матери этот человек.

— Герцогиня — всего лишь женщина, — пожал плечами историк. — Красивая женщина, я как-то видел её, когда она приезжала в Моринф вместе со своей старшей дочерью. Дочке было всего около пятнадцать, но уже тогда она была восхитительной красавицей. По мне, Элдер, — все эти рианорские штучки не более чем миф, созданный врагами Вальдеборгов, чтобы сместить их с карнеоласского трона.

— Но двадцать лет назад…

— Двадцать лет назад в Кунабуле были армии — целые армии Полнхольда, Нодрима, Карнеоласа, Сильвана и даже Эрсавии. Неужто целые армии не могли прогнать их? Нет, Элдер, нынешние Рианоры — это лишь семья, вокруг которой создана слишком красивая сказка. Нет никакого огня, нет никакой силы и никакого родства. Понимаю, Элдер, — добродушно улыбнулся мужчина, увидев, как потемнели глаза мальчика, — больно, когда рушится то, во что ты верил всю жизнь. Но на нашей земле не осталось сказок.

— Но кто такие демоны? — осведомился Гаспар низким голосом, от злости и негодования позабыв о своей маленькой игре.

— Это враги, выращенные врагами Карнеоласа, Нодрима и Полнхольда, чтобы погубить всех нас. Это создания акидийцев.

«Вздор! — мысленно усмехнулся Гаспар, и на лице его отразилась та злость, которую он тщился подавить. — Акидийцы сами боятся Нергала! Этот Хатир ничего не знает. Он не знает, как мои матушка, батюшка и дядя едва не погибли в Кунабуле, защищая весь Архей! Он не знает, как мою матушку едва не казнили на алтаре Коцита! Он ничего не знает и даже не желает знать!