Война и мир. Том 3-4 - Лев Толстой

Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковойи немного насмешливой, радостной улыбкой.

Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второйдень жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.

Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москвуи свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где оннаходился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц,дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз,привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувствоспутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдругпредставилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нетни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этогоположения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что-то бормоча, то садилсяна диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелкув приемную, то, махая руками, возвращался назад и брался за книгу. Дворецкий вдругой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо,очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеевапросить принять книги, так как сама г-жа Баздеева уехала в деревню.

— Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, чтосейчас приду, — сказал Пьер дворецкому.

Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую настоле, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьерпрошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеимируками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. Сплощадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьерпошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только онвышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и снялиперед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил какстраус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустилголову и, прибавив шагу, пошел по улице.

Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборкикниг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.

Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехатьна Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.

Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозывыезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть сдребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому,которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.

Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремлеоружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и чтотам будет большое сражение.

Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, вкотором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтыйбезбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с ИосифомАлексеевичем, вышел на его стук.

— Дома? — спросил Пьер.

— По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьмиуехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.

— Я все-таки войду, мне надо книги разобрать, — сказал Пьер.

— Пожалуйте, милости просим, братец покойника, — царствонебесное! — Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости,— сказал старый слуга.

Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пившийзапоем брат Иосифа Алексеевича.

— Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… — сказал Пьер и вошел в дом.Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босуногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что-то и ушел вкоридор.

— Большого ума были, а теперь, как изволите видеть,ослабели, — сказал Герасим. — В кабинет угодно? — Пьер кивнул головой. —Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели отвас придут, то отпустить книги.

Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще прижизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный инетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.

Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты.Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал однуиз важнейших когда-то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты спримечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол иположил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув ихот себя, облокотившись головой на руки, задумался.

Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет ивидел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасимпозволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер неслышал его.

— Извозчика отпустить прикажете?

— Ах, да, — очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. —Послушай, — сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху внизблестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. — Послушай, тызнаешь, что завтра будет сражение?..

— Сказывали, — отвечал Герасим.

— Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что яскажу…

— Слушаюсь, — сказал Герасим. — Кушать прикажете?

— Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье ипистолет, — сказал Пьер, неожиданно покраснев.

— Слушаю-с, — подумав, сказал Герасим.

Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинетеблагодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, ичто-то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут жепостели.

Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей насвоем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволентем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже исамого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал надругой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер двараза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающеглядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердитозапахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерскомкафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупатьпистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.