Начала политической экономии и налогового обложения - Давид Рикардо

достаточно точный критерий, на основании которого мы можем судить об ухудшении обращения, которое порождено или скоблением и трением монеты, или обесценением бумажных денег.

Сэр Джемс Стёарт сделал замечание, что «если бы изменили одновременно во всей Англии наш английский фут посредством придачи к нему или отнятия от него известной относительной части его установленной длины, то всего лучше можно было бы открыть подобное изменение путем сравнения нового фута с парижским или с футом какой-либо другой страны, не потерпевшим никакого изменения.

Совершенно так же, если бы оказалось какое-нибудь изменение в английской денежной единице – фунте стерлингов – и если бы подобное изменение было затруднительно привести в известность благодаря сложности сопровождающих его условий, то лучшим способом открыть его было бы сравнение старой и новой ценности с деньгами других стран, не испытавшими никаких изменений. С наибольшею точностью это может выполнить вексельный курс».

В «Эдинбургском обозрении» при обсуждении памфлета лорда Кинга было замечено, что «наш торговый баланс не потому постоянно нам благоприятен, что наш ввоз состоит частью из слитков».

«Слиток, – говорится здесь далее, – есть товар, на который, подобно всякому другому, спрос колеблется, и который совершенно так же, как и всякий другой товар, может входить в список вывоза или ввоза; но этот вывоз или ввоз не станет действовать на вексельный курс путем отличным от вывоза или ввоза каких-либо иных товаров».

Но никто не ввозит слитков и не вывозит их, не принимая в соображение уровень вексельного курса. Только при помощи вексельного курса открывается относительная ценность слитков в двух различных странах, относительно которых она определяется. Таким образом, торговец слитками советуется с вексельным курсом совершенно так же, как другие торговцы с прейскурантом, прежде чем они решаются вывозить или ввозить другие товары. Если 11 флоринов в Голландии содержат такое же количество чистого серебра, как 20 полновесных английских шиллингов, то серебряные слитки, равные по весу 20 полновесным английским шиллингам, ни за что не станут вывозиться из Лондона в Амстердам, пока вексельный курс стоит al pari или неблагоприятен для Голландии. Вывоз их сопровождался бы некоторыми расходами и риском, а истинное значение слов al pari состоит в том, что покупкой векселя в Голландии приобретается количество слитков серебра, равное упомянутому по весу и по чистоте сплава, помимо всяких издержек. Кто стал бы посылать слитки в Голландию с издержками в 3–4 %, если покупкой векселя al pari он на самом деле приобретает ордер на вручение его корреспонденту в Голландии слитков такого же веса, какой он готов был послать?

Утверждать это было бы столь же основательно, как и настаивать на том, что если цена хлеба в Англии выше, чем на континенте, то хлеб будет вывозиться для продажи на более дешевом рынке, несмотря на все издержки по его вывозу.

Объяснив уже те беспорядки, которым подвергается металлическое обращение, я обращу теперь внимание на те из них, которые хотя и не порождаются ухудшением состояния золотой или серебряной монеты, но тем не менее весьма серьезны по своим окончательным последствиям.

Наше орудие обращения почти всецело состоит из бумаги, что дает нам выгодное предостережение наблюдать за обесценением бумаги по меньшей мере столь же неуклонно, как и за обесценением монеты.

Этим мы до сих пор пренебрегали.

Освободивши банк от платежа монетой, парламент дал директорам последнего возможность по произволу увеличивать количество и сумму их билетов, и так как существовавшие прежде препятствия для излишних выпусков были этим разрешением отменены, то директоры банка приобрели власть увеличивать и уменьшать ценность бумажных денег.

Желая проследить существующее зло до самого источника его и доказать его существование посредством обращения к двум безошибочным критериям, о которых я упоминаю выше – а именно, к вексельному курсу и к цене слитков, – я воспользуюсь отчетом об образе действий банка до освобождения от платежей монетою, представленным Торнтоном, чтобы показать, насколько очевидно действия банка сообразовались с тем началом, которое было выразительно признано Торнтоном, а именно что ценность банковых билетов зависит от их количества и что банк приводил в известность колебания своих билетов при помощи упомянутых мною признаков.

Торнтон говорит нам, что, «когда время от времени вексельный курс страны становился настолько неблагоприятным, что производил существенное повышение в рыночной цене золота сравнительно с монетною его ценою, то директоры банка, как это видно из показаний, данных некоторыми из них в парламенте, бывали расположены обращаться к уменьшению количества своей бумаги как к способу ослабления или удаления указанного повышения, заботясь таким образом о безопасности своего учреждения. Еще более, – прибавляет он, – они всегда придерживались того правила и на тех же благоразумных основаниях, чтобы наблюдать известный предел в выпуске своих билетов».

И в другом месте:

«Когда цена, которую приобретает наша монета в чужих странах, настолько велика, что представляет искушение к вывозу последней, тогда директоры банка естественно уменьшают количество своей бумаги, опасаясь за целость своего учреждения. Уменьшая количество своей бумаги, они поднимают ценность последней, а поднимая ее ценность, они поднимают во всей Англии ценность ходячей монеты, которая обменивалась за бумагу. Таким образом, ценность нашей золотой монеты сама собою начинает совпадать с ценностью ходячей бумаги, а ходячая бумага делается директорами банка такой ценности, какая необходима, чтобы для предупреждения значительного вывоза за нее давали цену иногда несколько более высокую, иногда же несколько более низкую, чем та цена, которую дают за нашу монету за границею».

Итак, необходимость, ощущаемая самим банком, заботиться о целости своего существования до освобождения банка от платежа монетой всегда предупреждала чересчур лавинообразные выпуски бумажных денег.

Так мы находим, что в течение 23-летнего периода предварительного освобождения банка от платежей наличностью в 1797 году, средняя цена золотых слитков была 3 ф. 17 шилл. 7 п. за унцию, т. е. около 2 п. ниже монетной цены; а в течение 16 лет до 1774 года она никогда не была значительно выше 4 ф. за унцию. Следует вспомнить, что в продолжение этих 16 лет наша золотая монета была ухудшена трением, и поэтому вероятно, что 4 ф. такой неполновесной монеты не могли весить столько же, сколько унция золота, которая за них обменивалась.

По мнению д-ра Смита, всякое постоянное возвышение рыночной цены золота над монетною его ценою должно быть относимо на счет состояния монеты. Пока монета сохраняет свой первоначальный вес и чистоту, рыночная цена золотых слитков, полагал д-р Смит, не может значительно превзойти монетную цену.

Торнтон утверждает, что это не может быть единственной причиной.

«Мы пережили, – говорит