Ночь с четверга на пятницу - Инна Тронина

— Они ещё не обнаружили досье, Артур.

Сибилла положила Тураеву руки на плечи, надавила нежно, но сильно, будто мешая подняться.

— Это сделаю я. Они оставили меня без мужа, похитили сына, загнали в подполье тебя. Но осталась я, которая воздаст им сторицей. И ты, Артур, будь свидетелем этой клятвы. В декабре я срочно покинула свою семью, чтобы больше уже никогда не увидеть её в полном составе! Дело моё провалилось там, далеко на юге, и за это время в Москве мне было нанесено ещё два страшных удара. По-моему, хватит! Скажи, что нужно делать — для того я и встретилась с тобой сегодня. Мы действительно должны торопиться, потому что, не найдя тебя, не получив желаемого, «оборотни» примутся за твою мать. Она — первая кандидатура в заложники. Кроме того, они всё знают о твоей подруге Ирине и вашей дочке. Надеются выманить тебя таким образом, если не выйдет иначе. У меня есть источники в ваших силовых структурах. Я знаю, что говорю, но позволь их не раскрывать. Для того чтобы сорвать жуткие планы, нужно действовать молниеносно. И ради нашего общего успеха ты должен вспомнить всё до мельчайших подробностей. Говори, что хочешь, а я буду слушать…

Артур, прижав Сибиллу к себе, глядя на зашторенное окно поверх её головы, начал рассказывать — сначала шёпотом, потом — вполголоса. Он шаг за шагом проходил снова весь этот страшный, скользкий, коварный путь, когда камни прямо из-под ног летели в пропасть, а на голову в любой момент могла сойти лавина.

Он снова штурмовал сияющую в голубой вышине снежную вершину, до которой, судя по всему, добраться ему не суждено. Он останется на ненадёжном уступе и будет, зажмурившись, стоять над пустотой, рискуя в любой момент присоединиться к погибшим. Каждым своим словом он будто бы вбивал в отвесную стену крюк, цеплялся за него, подтягивался очень медленно; но всё же полз к вершине. А до неё было всё так же далеко.

Осторожно ставя ногу на лёд, перед каждым шагом пробуя твёрдость опоры, Тураев припоминал мельчайшие подробности этих самых семи недель и готовил плацдарм для Сибиллы. А она слушала — молча, внимательно. Иногда кивала головой или удивлённо поднимала брови. И тогда Артур возвращался к началу, указывал на огрехи, сетовал на непруху. И доказывал, не только Сибилле, но и себе, что иначе было нельзя. Туманы клубились в расселинах между гребнями скал, и садилось за самым высоким пиком очень яркое солнце. А он продолжал восхождение, пока, наконец, не оказался в «Гелендвагене» у Павелецкого вокзала.

— Вот и сижу я здесь уже неделю. Смотрю телевизор, слушаю радио. Столько наших погибло, а я штаны протираю! Они в любом случае были НАШИМИ, потому что восстали против произвола, против всей этой мерзости! Первые дни вообще не мог есть, только пил какие-то отвары — хозяйка присылала с сыном. Насчёт Стефана знаю только, что он был арестован тем же вечером. И что сдала его мать приятеля, у которого твой сын пытался скрыться. Его ведь обвинили в убийстве женщины, а та поверила, испугалась. Правда, потом обвинения сняли. Объявили, что Стефан освобождён. Так я и считал, но позавчера мои родители случайно встретились на вечеринке. И мать попросила отца передать мне, что Стефан исчез. Видимо, уже после того, как его выпустили. Не забывай, что на «оборотней» работает одна из самых опасных банд. От слова «Серебряные» у бывалых «братков» животы схватывает. Теперь менты за Стефана как бы не отвечают. Да, обвинили понапрасну, но потом извинились, освободили. А что дальше произошло — не их дело…

— Да, ни в одном московском следственном изоляторе его нет. — Сибилла уселась по-турецки на тахту.

Она не плакала, но тусклый, будто перегоревший голос был куда страшнее и выразительнее слёз.

— По официальной информации он был отпущен сразу же после задержания. Якобы нашёлся истинный убийца той дамы у метро, и всё прояснилось. Она ведь наркотиками торговала, и с каким-то покупателем в цене не сошлась. Амалия, наша домоправительница, слышала всё — и объявление о розыске, и сообщение об ошибке. Она ждала Стефана и вечером, и утром, но так и не дождалась. Соседи на Тверской помогли ей обзвонить больницы и морги — нигде его не было. В милиции от неё не принимали заявление, потому что она не является ни родственницей, ни опекуном Стефана. А мне нельзя показываться там, потому что для дела я должна числиться в отсутствующих. Кроме того, если в исчезновении Стефана заинтересованы генералы, то мелкие чины искать его не станут. Кстати, моей свекрови Доре Райниковой отказали под тем же предлогом — ведь Лёва Стефана не усыновлял…

Артур с изумлением смотрел на мать пропавшего мальчишки. Она выглядела спокойной, собранной, и в то же время очень активной. Бессмысленно было спрашивать, чем занималась Сибилла в Африке, какие у неё планы на будущее, да это Артура и не интересовало. Он хотел одного — поскорее завершить свою нелёгкую миссию, чтобы не подставлять под удар мать и Ирину с дочкой. Кроме того, они просто обязаны были найти Стефана — ведь человек не может просто так исчезнуть!..

— Наш адвокат не в курсе, ему вообще никто не звонил, — продолжала Сибилла, полузакрыв глаза и привалившись головой к подушке.

Артур видел, что она ещё слаба, и ужасно, смертельно устала. И всё же она была готова немедленно встать и выехать в Питер за самой последней, седьмой частью «досье Вороновича».

— Я проклинаю себя за то, что опоздала на эти шесть дней. Но что случилось, то случилось. Стефану в данный момент я ничем помочь не могу, и судьба его в руце Господней. А я сейчас еду на вокзал, забираю кейс, присоединяю к досье ту часть, что ты получил от пограничника. А ночью вылетаю в Петербург.

Тураев с восторгом смотрел на удивительную женщину, которую очень близко знал уже тринадцать лет назад и думал, что по-настоящему познакомился с ней лишь сегодня.

— Как ты меня нашла?

Он ладонью коснулся чёрных шелковистых завитков, потом немного потянул за них и увидел, что это — парик. Сибилла сняла его просто, как шапку, и Тураев в очередной раз обомлел. Её недавно наголо остриженная голова серебрилась сплошной сединой, под которой угадывался не до конца заживший шрам.

— Погоди… Ты была ранена? Поэтому и молчала, не появлялась? А говорила про лихорадку…

— Одно другого не исключает, Артур. — Сибилла снова натянула парик, и из старухи стала девушкой. — А как нашла? Через Дору связалась с твоей матерью, предупредила её об опасности. Посоветовала, если можно, пока уехать из страны, и вернуться только после того, как всё закончится. Я и сама заметила, что за квартирой на Таганке следят, но меня пока никто не узнал. Нора свела нас с твоим отцом, и он согласился устроить свидание. — Сибилла улыбнулась, будто бы вспомнив о чём-то приятном. — Мы ведь с ним познакомились давно, когда мой папа в Москве работал. Верительные грамоты, приёмы, переговоры… О, как давно это было! Наш первый танец с Лёвой! Бедный мой, наивный романтик и самый лучший на свете друг!..

Сибилла ласково потрепала Артура по щеке и сняла его руку со своего колена.

— Не шали, всему своё время. Если мой истинный облик не отбил у тебя желание, значит, есть ещё порох в пороховницах. А я там, в африканской деревне, когда меня шаман лечил, совсем упала духом, даже мечтала о смерти. Но, как оказалось, я могу пригодиться и здесь. Сейчас я уеду, но потом непременно вернусь.