Стамбул. Сказка о трех городах - Беттани Хьюз

эпитеты. В средневековых летописях их перестали величать обитателями священного Царьграда, они стали «вероломными греками», «выводком гадюк», «пригретой на груди змеей»{617}. После короткого периода расцвета Византий выглядел измученным, выродившимся, дряхлым, маленьким и одиноким.

В 1187 г. Саладин вновь захватил Иерусалим – невероятная катастрофа для христианской церкви. Западу нужно было кого-то обвинить – и он мрачно поглядывал на Константинополь. То, что византийцы не так давно водили дружбу с мусульманами, рассматривалось как предательство, как нечто, поспособствовавшее этому бедствию. А Византий тем временем потерял Болгарию, а также Кипр – в 1191 г. английский крестоносец Ричард Львиное Сердце продал этот остров свергнутым правителям Иерусалима.

И еще сто лет волнения случались в других местах: в арабской Андалусии Эль Сид со своими товарищами-мусульманами учредили весьма жизнеспособную замену церковным судам. Здесь во второй половине XI в. замки подвергались нападениям и среди христиан были значительные потери. А теплые отношения, некогда установившиеся между Константинополем и турками и исламскими правителями, тем временем разрушались. В Азии и Европе начали думать, что византийцы не в состоянии выступить единым фронтом против нападавших на них врагов – кем бы они ни были.

Чаша обид переполнилась: земной обители Иисуса, столице империи, где зародился христианский мир, центру христианской вселенной предстояло выдержать удар изнутри, от рыцарей Христа, политических и религиозных подданных Запада. Христианскому миру суждено было стать свидетелем грязной гражданской войны, развязанной крепчающей венецианской державой – а эпицентром ее стал Стамбул.

Глава 49. Венецианская угроза, королевства рыцарей

1204–1320 гг.

Для удовлетворения латинской ненасытности обирать в частности людей более богатых… как истинные варвары, неспособные понимать ничего изящного и созданные единственно для того, чтобы все разрушать… Непомерная ненависть к нам латинян и крайнее несогласие наше с ними не допускали между нами ни на одну минуту мысли о дружелюбии.

Никита Хониат, «История»{618}

…когда увидели эти высокие стены, и эти могучие башни, которыми он весь кругом был огражден, и эти богатые дворцы, и эти высокие церкви, которых там было столько, что никто не мог бы поверить, если бы не видел своими глазами, и длину, и ширину города, который превосходил все другие города. И знайте, что не было такого храбреца, который не содрогнулся бы.

Свидетель нападения на Константинополь в 1204 г.{619}

С высоты птичьего полета открывается вся правда о Венеции, этой необыкновенной амфибии, что никак не определится, где же ей лучше – в воде или на суше. Сначала людей на эти болота пригнала беда – на рубеже Античности и Средневековья венецианцы пытались скрыться от преследований готов, гуннов и лангобардов. А еще этот просоленный тайный уголок служит доказательством тому, насколько Homo sapiens способен приспосабливаться к внешним условиям и насколько блестящим воображением он обладает. Венеция стала не временным убежищем или чудачеством, а превратилась в средоточие всего самого прекрасного в мире, политический и экономический авторитет.

Во многих отношениях Венеция – чистое изящество, однако ее прекрасное исполнение было под стать константинопольским стратегическим проливам и духовным притязаниям. Взаимоотношения этих двух городов всегда были непростыми. Возможно, напряжение было вызвано тем, что Константинополь вечно досаждал Венеции, утверждая, что она основана именно благодаря ему. И свидетельство тому сохранилось до сих пор – в освещенной розоватым светом заброшенной церкви Санта-Мария Ассунта на Торчелло. Сегодня на этом болотистом островке проживает всего 10 итальянцев и один священник. Остров находится в северной оконечности Венецианской лагуны. А некогда, во времена его расцвета, в X в. здесь жили более 10 000 человек – гораздо больше, чем в самой Венеции, ведь Торчелло старше.

Епископ Равенны (прислужник Константинополя) в 639 г. якобы заложил на Торчелло церковь, которая сначала называлась церковью Девы Марии – Богоматери. В полу церкви – закоптелое углубление, затянутое неким подобием проволочной сетки в пластиковой оболочке. Загляните внутрь – там вы увидите останки местного magister militum (главнокомандующего), человека по имени Морис, который и выполнял все работы. Многие столетия эти земли были под властью Византия. Константин Багрянородный писал, что Торчелло – это «гигантский торговый узел». А одним из самых ценных товаров в лагуне считалась соль – эту отрасль торговли досконально постигли мегарские авторитеты античного Византия.

Константинополь наводил на Венецию страх как военной мощью, так и своими историческими корнями. Долгое время из двух городов Константинополь был сильнее и по праву заявлял о своих классических основах. Но вскоре Константинополю предстояло почувствовать всю силу обиды и страсти Венеции.

Сначала Крестовый поход 1204 г. был направлен против египетских мусульман, а конечной целью был Иерусалим. Однако командование было некомпетентным, а ресурсов не хватало – и войска крестоносцев оказались на побережье Далмации. Там они разбили лагерь и пытались решить, чем же оправдать нападение на христианский город Зара.

Между тем принц Алексей Ангел, сын свергнутого и ослепленного императора Исаака II (который находился под домашним арестом во дворце на берегу Босфора и настойчиво понуждал сына отыскать возможности мщения), нуждался в войске. Прослышав о том, в каком затруднении оказались крестоносцы, он немедленно отправил им послание. Если крестоносцам нужен объект нападения, Алексей мог предложить им самую подходящую для этого цель. Крестоносцам пообещали 200 000 серебряных марок и подчинение Константинополя Риму в обмен на возвращение трона Исааку и его сыну, и это их убедило. Последовав за этим сладкоречивым предателем на восток, венецианцы выполнили свою часть сделки и в 1203 г. возвели Алексея на трон во Влахернском дворце. После этого они остались за стенами Константинополя на другом берегу, в Халкидоне, дожидаясь своей награды. Однако вероломный правитель не расплатился с ними и через год.

Крестоносцы – франки, венецианцы, жители Нижних земель – выступили в поход, рассчитывая в чужих странах отведать вкус крови, славы и золота, однако ничего подобного не предвиделось. Даже если они не стремились к богатству, то искали обещанного им в Крестовых походах искупления грехов. Проведя целую зиму за стенами Константинополя, эти горе-солдаты – голодные, холодные, испуганные и разочарованные – одурели и рвались в бой. В конце марта 1204 г. нашлись и основания – духовенство и вожди крестоносцев вдруг вспомнили, что Новый и Старый Рим вот уже пару веков ведут богословский спор. Византийцев объявили