Право на одиночество - Анна Шнайдер

– Девочка моя, – он взял моё лицо в ладони и посмотрел в глаза, – просто слушай своё сердце.

Максим был дома, когда я пришла. Один, без девочек. Сидел на кухне и гипнотизировал взглядом окружающую обстановку.

Я села рядом и взяла его за руку. Он тут же дёрнулся и отобрал свою руку.

– Максим, пожалуйста, – я вздохнула, – выслушай меня.

– Наташа, – в его голосе была горечь, – я ведь просил не обманывать меня.

– Я и не обманывала.

– А это как называется?

– Это называется дружба. Максим, у нас с Миром…

– Как ты его называешь?! – воскликнул Громов и посмотрел на меня с изумлением.

– Миром. Рашидова зовут Эльмир. Но это неважно…

– Ещё как важно!

– Максим! У нас с ним ничего нет! Мы просто друзья!

Он смотрел на меня, прищурившись.

– И давно вы друзья?

Я вздохнула.

– С октября.

Громов хмыкнул.

– Неужели ты думаешь, я поверю, что вы с ним, как ты говоришь, просто подружились? Ты очень красивая девушка, и то, как Рашидов на тебя смотрел… Я ведь видел ещё на корпоративе в честь дня рождения издательства. Наташа, я ни за что не поверю, что у  вас с ним ничего не было.

– А почему нет?! – я взорвалась. – Вообще-то я тебе досталась «свеженькой»! Или ты забыл?!

– А позже?

– Что – позже?!

– Позже, когда ты уже не была «свеженькой»…

У меня перед глазами поплыл туман. Я встала со стула и, уставившись Громову в лицо, гневно произнесла:

– Ты думаешь, что я спала с вами обоими?!

– А что тут такого? Рашидов привлекательный мужчина, пусть и не очень молодой…

Тут я, не выдержав, со всего размаху влепила Максиму пощёчину. И, развернувшись, побежала прочь из кухни.

Он догнал меня уже на пороге нашей спальни. Сжал в железных объятиях так, что я не могла и шагу ступить.

– Пусти!

– Не пущу.

– Пусти! Чёрт бы тебя побрал! Отпусти меня!

– А куда ты собралась? – Максим развернул меня лицом к себе и посмотрел в глаза. – Ты к нему пойдёшь, да? К Рашидову?

– Идиот! – я попыталась вывернуться, но только причинила себе боль этими лихорадочными движениями. – Ты меня достал со своей ревностью!! Как ты вообще мог подумать, что я спала сразу с двумя мужиками?!

Максим молчал, упрямо сжав губы.

– Не было у меня ничего с Рашидовым. Клянусь. А не говорила я тебе о нём просто потому, что боялась твоей реакции. Вот и не зря боялась!

В этот момент Максим немного ослабил хватку, и я сразу обмякла в его руках, устав сопротивляться.

– Ты говоришь правду?

Я взяла его лицо в ладони и, глядя в глаза, повторила:

– Я не изменяла тебе, Максим.

Он вымученно улыбнулся.

– Прости. Когда я увидел вас вместе, у меня в глазах помутилось от ревности. Ты ведь ничего не говорила про Рашидова. И я сложил два и два – твою скрытность и то, что ты утром так обрадовалась, когда сказала, что раз мы с девочками сегодня уезжаем, то ты пойдёшь на встречу с подругой… Это он твоя «подруга»?

– Да, – я кивнула. – А… Максим, а как ты вообще нас нашёл?

Громов смутился.

– Понимаешь… У меня есть друг, он занимается частным сыском и слежкой. Я утром позвонил ему и…

– Попросил следить за мной? – чувствуя, как внутри закипает ярость, зашипела я. – Да как ты мог!

Я всё-таки вырвалась из его рук, подбежала к шкафу и схватила свою спортивную сумку, с которой я когда-то пришла в эту квартиру.

Больше ничего я сделать не успела. Максим оттащил меня от шкафа, бросил на постель и, прижав своим телом, прошептал:

– Я тебя никуда не отпущу. Никогда, слышишь?

На этот раз его губы были жестокими, они не просили, а требовали. Я пыталась увернуться, мотала головой, но всё было бесполезно.

Максим будто обезумел. Он целовал меня, шепча только одно слово – «моя» – и не слышал того, что я ему говорила.

Я просила отпустить меня. Шептала, что не хочу, умоляла перестать…

До этого дня Максим ни разу не был настолько груб со мной. Я пыталась отпихнуть его, уворачивалась от его губ, но он, с помутившимися от ревности глазами, ничего не слышал и не чувствовал… 

Впервые физическая близость принесла мне столько боли. Боль была в каждом уголке тела, включая мою душу. И когда Максим, наконец, отпустил меня, я отползла в сторону и встала с постели, чувствуя, как огненным кольцом охватывает всё внутри, как подкашиваются ноги.

Я молча оделась. Дрожащими руками натянула бельё, штаны и блузку, и только собиралась выйти из комнаты, как Максим остановил меня.

– Наташа? – он вскочил с постели и попытался обнять меня. Я увернулась. – Что с тобой?

– Животное, – ответила я, не глядя на него. – Ты настоящее животное. Ты вообще слышал, что я тебе говорила? Я ведь просила тебя перестать. Зачем ты со мной так… грубо? Или тебе именно так и нравится, а всё, что было раньше – это разминка?

– Наташа…

– Я ухожу. Ухожу, слышишь? И только попробуй меня задержать!

Максим и не пытался. Он просто отошёл в сторону. Я не смотрела не него, поэтому не знаю, какое у него было лицо.

Я молча собрала самое необходимое и ушла, бросив ключи в коридоре.

Только на лестнице я вспомнила, что забыла Алису. Но возвращаться не стала. С Лисёнком и Ликой моя девочка не пропадёт.

Мне казалось – что-то внутри меня остановилось и умерло. Я шла, не разбирая дороги, мечтая разучиться думать и чувствовать, или вообще перестать существовать.

Было больно и обидно. Обидно, что Максим не верил мне и попросил проследить за мной. Обидно, что он подумал, будто я сплю ещё и с Миром. Обидно, что сегодня он меня практически изнасиловал, не слушая ничего из того, что я говорила.

Я вернулась к себе, в свою пыльную одинокую квартиру. Я понимала, что в «Радугу» теперь мне дороги нет, и сразу после каникул придётся писать заявление об уходе.

Но мне было всё равно. Я ничего не чувствовала. Просто сидела на кухне и смотрела в потолок.

Никто и никогда не обижал меня настолько сильно.

Успокоившись, я прошлась по квартире, протирая пыль. Наткнувшись взглядом на книжный шкаф, заметила, что моя «вечная свеча» давно потухла. Батарейки я хранила на верхней полке одного гардероба – там были свалены в кучу какие-то старые документы, мои детские пазлы, несколько фотоальбомов с фотографиями, папины шахматы и нарды…