Цвет ночи - Алла Грин

отличаются. Мы стоим близко друг к другу, но почему-то мне вдруг представляется истинная величина расстояния, которое может разделить нас, или уже разделяет.

Эта мысль приходит ко мне, когда Валентина оказывается рядом — приходит, чтобы попрощаться со мной. Потому что она возвращается в навь, к себе домой. В замок, в пристанище цмоков. Возможно не прямо туда, но так же в навь последует и Александра. И Гай с Велесом. Они все вот-вот покинут меня, направившись туда, где и должны быть. А я останусь здесь.

Прощание с Валентиной быстрое, больше формальное, хоть я и знаю, что она не плохо относится ко мне. Взмахнув длинными ресницами, она отворачивается от меня и смотрит на Яна. И произносит легко и непосредственно:

— Ты идёшь?

И тут я понимаю.

Ян.

Он её брат. Было время, когда они жили вместе, практически неразлучно. Пока их семья не раскололась, и Ян не сбежал сюда. Здесь он повстречал мою маму и остался рядом с моей семьёй — для нас это был долгий срок, а для него, в контексте прожитых лет — не слишком длинное мгновение.

Меня охватило беспричинное волнение, хотя причина всё же была. Я знала, почему оно возникло. Между ними, в их семье — больше не было ссор. Они все нашли друг друга: Ян, Констанин, Валентина, Алексей и даже Александра, хоть и остающаяся с остальными в более натянутых отношениях.

И ничто сейчас не препятствовало Яну быть рядом с ними, воссоединиться с собственной семьёй. Он был нужен им. Ведь они друг по другу скучали. Ничто, точнее никто, больше не мешал ему вернуться в навь — на свою родину, в пекло — на свою землю, ведь Чернобог был заточён, и не от кого было больше бежать, а Морана — какие бы ошибки не совершила в прошлом, между ними сегодня невольно промелькнуло небольшое тепло. Как бы Ян его не отрицал. Тепло, которому ещё предстояло разгореться до яркого костра. Со временем.

Теперь он может, наконец-то, пойти с ними.

И я была готова начать с ним прощаться. Он долго смотрел на меня, пока так и не ответив Валентине.

Я отпускала его. Я не имела права его держать. Но я видела, что он сомневается. Или просто выжидает, потому что не знает, как сказать мне правду, как её преподнести. Потому что знает, что я буду по нему скучать.

Не хочу, чтобы он делал что-то только потому, что считал себя обязанным. Я лишилась своей семьи. Кроме того, лишилась своей возможности попасть в ирий, и он считал, что приложил к этому руку. И кто знает, каким образом он решил искупать свою вину. И знаю, что он не желал оставлять меня в одиночестве. И мне не хотелось связывать его обязательствами, когда он, наконец-то был свободен.

— Ян, — говорю я, стараясь произнести это первой, чтобы ему не пришлось, — ты не обязан оставаться только потому, что у меня никого нет. Ты нашёл свою семью. Ты должен пойти с ними.

Он переводит взгляд на сестру. Пробегается им так же по лицам Александры, Алексея и Гая, ждущего вдалеке. А затем снова приковывает его ко мне. Его радужки больше не пылают сверхъестественным светом. Они безмятежны. Но вместе с тем он вдруг начинает смотреть на меня очень задумчиво и непонимающе, даже удивлённо. Не так, если бы я сказала какую-нибудь глупость, а если бы вероломно опровергла одну из непреложных истин. Или неожиданно стала изъясняться на другом, незнакомом ни ему, ни мне самой ранее языке. Его брови поднимаются вверх.

— Но ты тоже моя семья, — произнёс он так, словно это было само собой разумеющимся. Словно было понятным всем вокруг, кроме меня, а я не знала этих банальных основ. И внезапно выражение его лица оттенило лёгкое возмущение, словно я его оскорбила, а голос наполнился цмоковской строгостью: — Ты серьёзно думаешь, что теперь я собираюсь оставить тебя?

Мне стало не просто не по себе, меня пронзила неловкость, и в какой-то степени стыд. В первую очередь от его тона.

— Но все эти драконы… — не успокаиваюсь я, машинально начиная просто оправдываться. Хотя в моих словах и был смысл.

Вероятно, и он понимал, о чём я говорю. Чернобога больше не было. Константин правил вместо него в самой большой тюрьме во вселенной, возложив его функции там на себя. Он правил костомахами, своей личной армией, правил теперь туросиками — охраной тюрьмы. Но вот подданные… Драконы. Кланы. Семьи. Не Константин был их предводителем. Ими командовал Ян. Он отдавал им указания, его они уважали. Он был наследником полномочий Смога, старшим сыном, которому переходила его власть. Он уже руководил ими в битвах в прошлом, командовал и теперь. И сейчас они все тоже пошли за ним. Они нуждались в нём.

Замечая мой растерянный виноватый вид, он смягчается. Он действительно прилагает усилия, потому что моя фраза задела его сильнее, чем я думала.

— Рассчитывала избавиться от меня? — вопрошает он. На его лице нет улыбки, но так он пытается вызвать мою.

Однако, у меня получается лишь молча мотать головой из стороны в сторону.

И он, наконец, сдаётся — подходит вплотную, кладёт руки на мои плечи и говорит со мной спокойным, размеренным голосом.

— Ава, какой бы ни была твоя жизнь, где бы и с кем ты не решила её провести, я хотел бы быть рядом, пока это будет возможным. Пока ты будешь не против. — Он чуть наклоняется, чтобы заглянуть мне в глаза. — Ты же не против?

Мне не нужно думать над ответом. Я не хочу, чтобы он уходил. И говорю ему об этом. Но кое-что всё же меня тревожит. Точнее, кое-кто. Снова поворачиваюсь к его семье, к братьям и сёстрам. Они собираются улетать, но всё ещё ждут.

— Они точно справятся без меня, — сообщает Ян. — Ну, сколько ты там проживёшь? Лет восемьдесят от силы? В общем-то, пара минут. — Он поворачивается к ним, останавливает взгляд на Валентине. — Мне положен небольшой отпуск перед вечным служением своему народу. Планирую провести его здесь.

Ян любил человеческую жизнь. И умел жить максимально человеческой жизнью. Вероятно, в какой-то степени он и сам хотел продлить её, насколько это было возможным. Не знаю, что будет потом, когда я отправлюсь в навь, служить Моране, и как часто он будет потом посещать явь — у меня пока что не получалось заглянуть так далеко в будущее.

— Отлично, — произносит Валентина. Я слышу необъяснимые нотки веселья: — Буду приходить к вам в