Жертва всесожжения - Лорел Гамильтон

Я ощутила, как наливается силой Ричард. Сила исходила отнего успокаивающей волной, усмиряя леопардов, зовя их обратно в человеческийоблик.

– Нет, нет, они мои, – сказал Падма. – И ябуду их держать в той форме, в которой захочу. И сколько захочу.

– Они начнут терять человеческие свойства, –возразил Ричард. – Элизабет – медсестра. Она потеряет работу, если у нееостанутся клыки или цвет глаз не переменится.

– У нее нет иной работы, кроме служения мне.

Ричард шагнул вперед, Жан-Клод взял его за плечо.

– Он провоцирует нас, mon ami.

Ричард стряхнул его руку, но кивнул.

– Не думаю, что Мастер Зверей мог бы помешать мне, еслибы я стал возвращать им облик человека.

– Это вызов? – спросил Падма.

– Эти леопарды не принадлежат тебе, Ричард, –сказала я.

– Они никому не принадлежат, – ответил он.

– Они могут стать моими, если захотят, – возразилая.

– Нет! – произнес Падма. – Ничего больше я неотдам. Никого. – Он отступил к стене, дернув Гидеона за ошейник. Томасотошел сам. – Ашер, возьми ее.

Ашер попытался схватить меня за руку, но я ее отдернула.

– Эй, придержи коней! Тебе никто не говорил, как многодобавляет к удовольствию ожидание?

– Я ждал этого более двухсот лет, mа cherie. Еслиожидание добавляет, то удовольствие будет бесподобным.

Я отступила от его жаждущих глаз и подошла к Жан-Клоду.

– Советы будут?

– Он постарается, чтобы это было изнасилование, mаpetite. – Жан-Клод поднял руку, не давая мне ничего сказать. – Нефактическое изнасилование, но эффект на удивление похожий. Преврати его всоблазнение, если сможешь. Обрати необходимость в удовольствие. Этого он меньшевсего ожидает и может потерять присутствие духа.

– Насколько потерять?

– Зависит от того, насколько ты его сохранишь.

Я обернулась к Ашеру. Желание в его глазах почти пугало. Мнебыло жаль, что над ним издевались столетиями, но моей вины в этом не было.

– Не нравится мне это.

Ричард слушал весь наш разговор. Он шагнул к нам и прошептал:

– Ты давала кровь одному вампиру, так почему бы не датьеще одному?

– Нам с mа petite не обязательно делиться кровью, чтобыподелиться силой, – сказал Жан-Клод. Ричард хмуро глянул на него, на меня. –Все еще стесняешься? Разве ты не знаешь, как отдаются кому-нибудь? ЛицоЖан-Клода было очень безразлично, непроницаемо и красиво. С этого бесстрастноголица я перевела взгляд на сердитое лицо Ричарда и покачала головой: – Ричард,если бы я могла найти кого-то другого к нам третьим, я бы так и сделала. Но мысвязаны друг с другом, и потому перестань говниться. Я протолкнулась мимо неготак, что он покачнулся, и все, что я могла сделать, – не дать ему на ходупощечину. Одно дело – устраивать свары наедине, а перед лицом врагов этогоделать не полагается.

Ашер оттащил меня в угол, а остальные столпились вокруг, какпервоклассники, когда учитель читает сказку. Или, точнее, представляет ее влицах. Он притянул меня к себе, ухватив за волосы, и поцеловал так, чтоостались бы синяки, если бы я не открыла губы. Я еще лучше придумала. Закрывглаза, я стала целовать его, облизывая языком клыки. Искусство целоваться, нераня себя о клыки, я уже успела освоить, и, наверное, очень здорово, потому чтоАшер прервал поцелуй первым. На лице его отразилось удивление, глубокое иполное. Дай я ему пощечину, он не был бы поражен больше. Даже куда меньше –пощечины он ожидал.

Жан-Клод был прав. Если я смогу перехитрить Ашера, быть ещеболее дерзкой, чем он, тогда он, может, и не всадит в меня клыки. Стоилопопробовать. Я даже Жан-Клопу не давала пить свою кровь. Не уверена, чтовыбрала при этом меньшее зло, но за какую-то черту девушка заходить не должна.

Ашер приблизил ко мне лицо, почти соприкасаясь носами.

– Смотри на меня, девица, смотри! До этого ты незахочешь дотронуться.

Поразительная голубизна его глаз, почти белесых, вобрамлении золотых ресниц, была прекрасна. Я не отрывала от них взгляда.

– Распусти волосы, – попросила я.

Он оттолкнул меня, да так, что я чуть не упала. Я егоразозлила, лишила мести. Нельзя изнасиловать желающую.

Я подошла к нему, обошла кругом, наполовину жалея, что ненадела туфли, предложенные Жан-Клодом. Спина у него была чиста и нетронута.Только несколько мелких шрамов от капелек святой воды на боку. Я погладила этубезупречную кожу, и он дернулся, как от укуса.

Резко обернувшись, он схватил меня за руки, не давая к себеприкоснуться. Почти лихорадочно его глаза рассматривали мое лицо. Не знаю, чтоон там увидел, но это ему не понравилось. Ашер перехватил меня за запястья,положил мои руки на покрытую шрамами грудь.

– Легко закрыть глаза и притвориться. Легко тронуть то,что не искорежено. – Он прижал мою ладонь к шероховатым узлам своейгруди. – А на самом деле оно вот как. Вот с чем я живу каждую ночь, с чемя буду жить целую вечность. Вот что он мне сделал.

Я шагнула вплотную, прижавшись к шрамам всей рукой, от кистидо плеча. Кожа была шершавой, изрытой, как замерзшая рябь на воде. Поглядев емупрямо в лицо, я тихо сказала:

– Не Жан-Клод с тобой это сделал. Сделали люди,давным-давно мертвые.

Встав на цыпочки, я поцеловала изрытую шрамами щеку.

Он закрыл глаза, и единственная слеза вытекла из глаза нарытвины. Поцелуем я сняла и эту слезу, и когда он открыл глаза, они вдругоказались совсем рядом. И там я увидели страх, одиночество, нужду такуювсепоглощающую, что она изгрызла его сердце не хуже, чем святая вода – егокожу.

И я хотела унять боль, о чем умоляли его глаза. Хотела взятьАшера в объятия и утешить. В этот момент я поняла, что хочу этого не я, аЖан-Клод. Он хотел исцелить раны Ашера. Он хотел убрать эту жгучую пустоту. Ясмотрела на Ашера сквозь пелену чувств, которых у меня к нему никогда не было,сквозь пелену ностальгии по лучшим ночам, по любви, радости и теплым телам вхолодной тьме.

Я стада целовать его щеку, не отводя губы от шрамов, нетрогая чистую кожу, как раньше старалась не замечать шрамы. Странно, но шея унего осталась целой и прекрасной. Я целовала ключицу с грядами рубцов. Руки егочуть ослабли, но не отпустили меня. Я высвободилась из его хватки, опускаясь потелу, покрывая его тихими поцелуями.

Языком я прошлась по шрамам живота, там, где они уходили подбрюки, Ашер задрожал. Перейдя к открытой коже бедра, я продолжала спускатьсявниз. Шрамы остановились у середины бедра, и я вместе с ними. Я встала, и онподнял на меня взгляд, будто почти боялся того, что я сейчас сделаю.