Казанова - Герман Кестен

Княжеская роскошь, сверкающие столы и сияющее общество — этобыло его миром. Экстравагантность Вальдштайна — это был его вкус. И когда этотбиблиотекарь в кругу князей становился центральным пунктом, когда весь свет сполным правом прислушивался к его знаменитым в семи станах анекдотическимслучаям, к его увлекательным рассказам со всего света, к его богатым и глубококомическим воспоминаниям, к его покалывающим все чувства сексуальнымприключениям, тогда старик наслаждался своим первородством со всей могучейсуетностью своей натуры. У кого было так много шарма, такая пронзительнаяпамять, такие разносторонние и всегда свежие знания, как не у этогопопутешествовавшего старца, героя всех приключений, знакомого всехсовременников, постельного друга многих красавиц столетия!

В жизни прожорливый читатель, он в конечном счете сделал изэтого свое счастье — читать, изучать и, более всего, писать обо всем на свете,даже похоронную речь на смерть любимой собачки Мелампиги (Чернозадки).

Неустанно он вел громадную переписку с Ламбергом и де Линем,с подругами последних лет графиней Сесилией Роггендорф и Элизой фон дер Рекке,со своим венецианским постельным сокровищем портнихой Франческой Бусчини, сОпицем и Да Понте, с княгиней Клари и княгиней Лобковиц, с Дзагури и графомКенигом. Он принимал своих друзей и посетителей графа Вальдштайна, ипосетителей знаменитой библиотеки, к которым принадлежали кроме прочих Шиллер иГете. На богемских водах и в Праге он встречал весь мир.

Очевидно временами великий прототип путешественников большене выдерживал. Вечный беглец внезапно срывался из Дукса: он искал удовольствийи приключений, женщин и новых людей, новые города и новую работу — в Праге,Гамбурге, Дрездене. Но никто не хотел сделать его директором театра, никто —библиотекарем большого города. Герцог Ваймара совсем не был восхищен, когданекий старый итальянец болтал о Гете и Шиллере. Никто не дарил ему кошельков сдукатами. Бедным и погасшим возвращался он в свою богемскую ссылку и сноваписал письма и брошюры, дьявол-отшельник.

Что удавалось ему не полностью и лишь на короткие периоды вего блестящие годы, то удалось теперь: он завоевал уважение и изумление лучшихлюдей своего времени. Шарль де Линь причисляет его к пяти-шести интереснейшимлюдям, с которыми он познакомился за долгую жизнь.

Опиц нашел в нем одного из тех благословенных философов,чьей родиной является вся земля и которые в королях ценят лишь людей. ГрафЛамберг называет его «человеком известным в литературе, человеком полнымглубоких знаний». Казанова стал гроссмейстером писательской клики, человекомэлиты, тихим гением с мировой славой в самом малом, но в самом лучшем круге.

Он даже начинает любовную переписку или лучше сказатьлюбовную связь по переписке, которая трогательна в старом развратнике и рисуетего как доброго человека, как бескорыстного друга, как благодетеля, каковым ондостаточно часто представлял себя в мемуарах и во что ему не всегда и далеко небезоговорочно хотели верить.

Как-то в феврале 1797 года Казанова получил письмо из Кашауот молодой девушки двадцати одного года, которое растрогало его до слез. Письмобыло от Сесилии, графини фон Роггендорф. Он знал ее отца по Вене. Он знал еебрата Эрнста фон Роггендорфа, веселого бездельника и парасита в замке Дукс,которому Казанова иногда читал моральные проповеди. Этот братец имеллегкомыслие восторгаться Казановой перед сестрой. Пока Сесилия просила облагосклонности «переписки». Она сирота, бедная и преследуемая, три месяца какпотерявшая жениха, лейтенанта барона Йоханна Вегеи, павшего в битве подБассано. Казанова стал ее моральным советчиком, ее эпистолярным любовником,защитником, духовным опекуном, протектором, поощрителем и меценатом, ееучителем и другом. Он рекомендовал ее дочери своего старого друга Шарля де Линякнягине Клари. Он рекомендовал ее своему старому другу князю КарлуКурляндскому. Он стал «ее единственным другом, ее единственной любовью». Онаписала ему: «Наша любовь так прелестна, мой друг, и так дорога мне». Он звал ееЗенобией, королевой Пальмиры. Она звала его Лонгином, мудрым и верным до смертисоветником. Как придворную даму он поместил ее к князю Курляндскому. На путиона хотела посетить его, чтобы впервые увидеться, «чтобы рассказать Вам о моихчувствах и станцевать с Вами маленький менуэт», как писала она в одном изтридцати трех писем, хранящихся в Дуксе. При курляндском дворе она пробыла годи вышла замуж за графа Батьяни-Штретмана, имела от него четырех детей и умерлав 1814 году.

Уже давно Казанова страдал от подагры. В конце 1797 года онвдобавок получил воспаление простаты, болезнь стариков. Он почуял опасность инаписал друзьям. Дзагури, Элиза фон дер Рекке, Сесилия фон Роггендорф, графиня Монбуасье,дочь Малетерба и другие друзья откликнулись, советовали медикаменты и посылалистарому обжоре самые неподходящие деликатесы.

Князь Шарль де Линь рассказывает в блестящем портрете своегостарого друга Казановы, что тот сказал незадолго до смерти: «Я жил как философи умираю как Христос», — эти апокрифические последние слова фавнообразногосверхнасмешника были бы хорошей последней шуткой, если он их в самом делепроизнес.

Джакомо Казанова умер 4 июня 1798 года. Вероятно он погребенна кладбище в Дуксе, его могила исчезла. Очень скоро он канул в забвение иостался лишь в памяти нескольких старых друзей и нескольких странныхлитераторов, да в сердцах нескольких подруг, чья любовь пережила его.

Потом появились воспоминания. И он стал всемирно известен иживет после смерти дольше, чем большинство современников и литераторов, всюжизнь презиравших и осмеивавших его. Конечно он ведет лишь ненадежную жизньтени и имеет лишь ненадежную зыбкую славу литературного бытия. Люди, непрочитавшие ни одной книги, произносят его имя и знают — этот венецианецвосемнадцатого века был мужчиной, который любил женщин и наслаждался ими, этобыл соблазнитель, казанова.

Он писал свои воспоминания с 1791 по 1798 год, междушестьдесят шестым и семьдесят третьим годом жизни. Это было счастьем егостарости, наслаждением его сердца, мечтой его вечно юной души. Всю свою жизньон готовился к этой работе, живя и любя, читая и собирая. Для этого всю своюжизнь он хранил материалы: женские письма, письма врагов и друзей, квитанцииотелей и старые долговые расписка, фальшивые векселя и настоящие локоны,любовные записки и воспоминания. С наслаждение и страстью он писал своимемуары, в которых еще раз прожил жизнь, только пламеннее, романтичнее,правдивее. Это было его воскрешением, как говорит Жозеф Ле Грас. Часто он хотелсжечь эти воспоминания, как советовал ему маркиз д'Аргенс, который свои мемуарысжег.

В комнате замка Дукс эта беспокойная душа проделалапутешествие сквозь всю свою жизнь, совершила поиск потерянного времени и приэтом нашла и правду, и всемирную славу. Потому что посреди своей постыднойразвращенности он хранил чувство к великим идеалам жизни и литературы,стремление к человечеству, в особенности к отдельной половине человечества,радость к правде и к полноте жизни, удовольствие от удовольствий.