Герои - Джо Аберкромби

Финри отгородилась от этого безудержного бахвальства дверью и прислонилась спиной к деревянной стенке. Наверно, селянин, что строил этот амбар, обитал в этой самой комнатенке. Теперь здесь спал ее отец: вон его походная койка, дорожные сундуки аккуратно расставлены вдоль стен, как солдаты на плацу.

Тело вдруг стало ныть, раны до тошноты засаднило. Она закатала рукав мужнина плаща, скорчив гримасу, оглядела длинный порез вдоль предплечья. Наверно, придется накладывать шов, но не сейчас. Невмоготу видеть жалостливые лица лекарей, слушать патриотическую околесицу. В шее словно натянули десять струн боли, хотя бы одну неминуемо задевало при движении головы, как ею ни шевельни. Кончиками пальцев Финри дотронулась до пылающей кожи на затылке. Под колтуном грязных волос нащупывалась короста. Рука, когда Финри ее отвела, безудержно дрожала, да так, что даже смех разбирал. Хотя вышел не смешок, а гнусное фырканье. Интересно, волосы отрастут? Она снова фыркнула. Да какая разница, в сравнении с тем, что ей довелось увидеть, пережить! Трясучий смех все никак не унимался; сипло, с противной дрожью вырывалось дыхание, ноющие ребра содрогнулись в спазмах рыдания, в горле булькало, а лицо безудержно скривилось. Ой, как болит треснутая губа. Дурь какая-то. Но тело не давало остановиться. Финри сползла по стенке, упала боком на камни пола и тщетно била в сердцах ладонью, чтобы унять, заглушить приступ слезливости.

Какая нелепица – хуже того, неблагодарность. Идиотка. От радости надо рыдать, а не от горя. В конце концов, не ей ли, дуре, повезло как никому.

– Где там эта старая кобылячья ссака, куда спряталась?

Простолюдин растерянно поскользнулся, не успев зачерпнуть кружкой воды из бочки.

– Тенвейз на Героях с Доу и остальными, а ты смотри не…

– На хер пошел!

Кальдер ринулся мимо, бесцеремонно раздвинув озадаченных тенвейзовских карлов, от Пальца Скарлинга в направлении камней, озаренных светом костров.

– Слышь-ка, туда мы не пойдем, – бдительно упредил Глубокий. – Сил не хватит глядеть, коли ты и впрямь думаешь совать задницу в пасть волку, да еще такому гнойному.

– Точно. Никакие деньги не стоят того, чтоб уходить из-за них обратно в грязь, – подал голос Мелкий. – Да и вообще ничто, по моему скромному разумению.

– О какую интересную глыбу философии ты сейчас запнулся, – заметил Глубокий, – что стоит того, чтоб отдавать за него жизнь, а что нет. Не то чтобы мы, как правило…

– Ну так стойте здесь и трындите о дерьме! – бросил на ходу Кальдер, продолжая подъем по склону.

Стылый ветер покусывал щеки, а в животе бесшабашно горело выхлебанное из фляги Мелкого. Ножны меча хлопали по икрам, словно с каждым шагом осторожно намекая: мы здесь, при тебе, а в случае чего твой клинок – не единственный.

– Так что ты задумал? – допытывался Бледноснег с одышкой от быстрого восхождения.

Кальдер хранил молчание. Отчасти потому, что из-за злости, да к тому же на ходу, вряд ли получилось бы выговорить что-то членораздельное. Отчасти потому, что это придавало ему величия в собственных глазах. В целом же из-за того, что он понятия не имел, как поступит, а если начать об этом раздумывать, вполне возможно, хмельная храбрость возьмет и иссякнет, как не бывало. А вообще бездействовать на сегодня уже хватит. Кальдер решительно шагнул сквозь пролом в древней стене, окаймляющей холм, под суровые взгляды стерегущих проход карлов Черного Доу.

– Ты, главное, не горячись, – напутствовал со спины Ганзул. – Твой отец всегда сохранял спокойствие.

– Срал я на то, что он сохранял, – бросил Кальдер через плечо.

Приятно ни о чем не думать, а просто скользить на волне гнева, вздымающей его на плоскую вершину холма. В кругу камней полыхали костры, ветер трепал пламя, взвивая в глухую темень смерчи искр. Трепетный рыжий свет выхватывал из темноты Героев, освещал лица людей, играл на металле кольчуг и оружия. Через ворчливо клокочущее сборище Кальдер небрежно прошел к центру круга, Бледноснег и Ганзул следом.

– Кальдер? Откуда ты здесь взялся?

Кернден Зобатый, а рядом с ним какой-то незнакомый глазастый паренек; тут же Весельчак Йон Камбер и Чудесница. Кальдер, не останавливаясь, прошел мимо, едва не задев по пути Кейрма Железноголового, который созерцал огонь, сунув большие пальцы за пояс.

Тенвейз сидел на бревне по ту сторону костра. При виде Кальдера его жутковатая шелудивая харя не замедлила расплыться в улыбке.

– О-о, никак, красавчик Кальдер к нам пожаловал! Молодчинка, братика своего сегодня защитил, выручил, ничего не…

Он напрягся, смещая вес, чтобы встать, но Кальдер хрястнул ему кулаком по носу. Тенвейз квакнул и, брыкаясь, завалился навзничь, а Кальдер оседлал его и с невнятным ором молотил без разбору обоими кулаками – бездумно, по голове, по бокам, по отбивающимся рукам. Сумел и еще раз припечатать по облезлому носу, прежде чем кто-то схватил принца за локоть и поволок в сторону.

– Эй, эй! Кальдер, а ну хорош!

Кажется, голос Зобатого. Кальдер, якобы силясь рвануться обратно, дал себя оттащить. При этом он угрожающе вопил, как будто помышлял единственно о мордобое, хотя в душе испытывал неимоверное облегчение оттого, что драку пресекло стороннее вмешательство, поскольку мыслей, что делать дальше, у него не было, а одна рука ощутимо раздулась.

Тенвейз поднялся. Обливаясь кровью из ноздрей и рыча ругательства, он шлепком отбил участливую руку кого-то из своих; с мягким металлическим шелестом, что звучит подчас так громко, вынул меч, блеснувший в свете костра. Повисла тишина, нарушали которую лишь потрескивание сучьев и сопение сгрудившихся вокруг любопытных. На зрелище заинтересованно уставился Железноголовый и, скрестив на груди руки, не спеша посторонился на шаг-другой.

– Ах ты козлик драный, – зловеще пропел Тенвейз.

И перешагнул через бревно, на котором сидел. Зобатый отпихнул Кальдера за спину и тоже выхватил меч. Возле шелудивого вождя возникли двое его названных, здоровяк-бородач и какой-то сухощавый с кошачьи-ленивыми глазами, оба с мечами наготове – такие обычно их далеко не прячут.

Рядом с Кальдером встал Бледноснег, тоже с вынутым клинком. С другой стороны стоял Ганзул Белоглазый, не успевший отдышаться после восхождения, но успевший вынуть меч. Из воинства Тенвейза повыскакивали еще несколько; им навстречу поднялся Весельчак Йон с топором и мечом, выражение лица у него было настолько приветливым, что хоть улепетывай.

Только сейчас Кальдер понял, что дело зашло несколько дальше, чем он рассчитывал. Хотя и расчетов-то никаких не было. И вообще некрасиво держать меч в ножнах, когда у всех мечи вынуты, а кашу заварил ты сам. Поэтому принц тоже извлек клинок, ухмыляясь Тенвейзу в окровавленное лицо.

Он чувствовал величие, когда отец у него на глазах надевал цепь и усаживался на трон Скарлинга, а три сотни названных стояли перед первым королем Севера, преклонив колено. Благоговение он чувствовал, когда положил ладонь на живот жены и впервые ощутил, как бьет ножкой его ребенок. Но даже это не шло в сравнение с той свирепой гордостью, которая охватила его, когда под костяшками пальцев хрустнула носовая кость Бродда Тенвейза. Нет, подвернись ему такое удовольствие еще раз, он бы ни за что не стал отказываться.