Башня - два - Юрий Никитин

Словно какая-то месть, — подумала онасочувствующе. — Одно дали, другое отняли.

Таргитай со вздохом поднялся. В синих, как дневное небо надпустыней, глазах была тоска.

— Надо идти…

— Тарх, — сказал Мрак внезапно, — давай снами, а? Как прежде?

Таргитай удивился:

— А я с вами… Олег, ты зря тогда ту нейтронную… Нельзябыло! Нельзя. Да ты и сам…

Он отступил, от него пошел чистый свет, какого несуществовало в природе. Мрак протянул к нему руку, все услышали, как с губТаргитая сорвалось:

— Увидимся…

В комнате потемнело. Женщины застыли, Олег прошептал:

— Что за нейтронную?.. Нейтронную звезду?.. Когда я еетрогал?

Мрак буркнул:

— Помнишь, ты учил Тарха, как портки надевать: спередижелтое, сзади — коричневое? Он и раньше не особо различал, где зад, где перед.Может быть, ты ту нейтронную еще не трогал, но тронешь… Еще один вещий! Толькоуже по-другому вещий.

— По-другому, — прошептал Олег. Он был бледным,глаза блуждали. — Еще как по-другому, Даже то, что еще свидимся… Можетбыть, нас через пять минут прибьют, но что это для Тарха? Он встретит остаткинаших молекул в космосе через тысячу лет, обрадуется: а, это вы!

— Ну, ты уж совсем… Как думаешь, он способен повернутьгалактики вспять?

Олег вздрогнул, побледнел.

— Не думаю, — ответил он хрипло. Голосдрогнул. — Пока Сверхсущество его только знакомит… показывает… даетрезвиться… Он везде бывает, ни черта не понимает, не запоминает, но трогать емуне дают. Разве что занозу выдернуть… Видимо, сама Вселенная с этим справитьсяне в состоянии, нужен кто-то изнутри. Однако это сейчас ему не дают ничеготрогать! У меня мороз по коже, когда подумаю, что этот дурак может в самом делеповернуть разбегание галактик!.. Просто так, чтобы посмотреть, как они всебабахнутся в одну кучу.

Он с яростью ударил кулаком в ладонь другой руки. Звукполучился сочный и одновременно гулкий, словно тараном ударили в пропитанныеводой городские ворота.

— Ты чего? — спросил Мрак.

— Но почему? Почему — Тарх?.. Будь я бы… Да я бы…

Он задохнулся от прилива чувств и нахлынувших возможностей.

Мрак покачал головой. Голос от обычного рыка упал до рева, азатем зазвучал непривычно тихо, словно шум большой реки, что из горных теснинвырвалась на простор, где можно не ломать скалы:

— Во-во!.. Ты бы — да. Младенца заставил бы чинитьтрансмиссию, учить свою анатомию. А вот Тарх — в самый раз. Он выдернул занозуиз задницы — и забыл. Что ты хочешь от младенца?.. Не понял? А еще книжкичитаешь!

— А что не так? — огрызнулся Олег.

— Вспомни… из нас троих только Таргитай по своей дуростиникогда ничего не боялся. И ничему не удивлялся! Он принимал мир таким, какимзрел. А мы с тобой принимали таким, каким понимали. Ты понимал, в отличие отТаргитая, что можешь погибнуть, скукоживался, как улитка… Мы жили в простомпонятном нам мире. Покажи мне тогда, что мир из атомов, что каждый из нас — этопустота, где трясутся редкие атомы, связанные определенным образом, что звезды— это не серебряные гвоздики на небесной тверди — а далекие солнца… настолькодалекие, что даже сейчас у меня поднимаются волосы дыбом, если только попытаюсьхоть на миг представить эти расстояния…

Он в самом деле если не побледнел, с его рожей этонемыслимо, но как-то посерел, а оспины стали заметнее. Олег буркнул:

— Ты умнеешь.

— Становлюсь болтливее? Сам замечаю… Так вот, я или ты,мы бы сошли с ума… издохли бы от шока, если бы нам показали мир… какой он насамом деле! Не тот, который видим сейчас, он тоже такой же правильный, как иплоская земля на черепахе, а настоящий…

Он побледнел еще больше. Олег спросил тоскливо:

— Потому нам и не показывают?

— Ни нам, ни другим, — отрубил Мрак. —Человечеству надо показывать постепенно. По мере роста горизонт отодвигается,начинаешь видеть дальше. Сперва, смутно, затем яснее, яснее, без шока… АТаргитаю можно сразу. Он все принимает, ничему не удивляется.

Мрак подошел к окну, огромная лапа с силой рванула жалюзи.Выдержали, с ужасом ускользнули под потолок. Открылось бескрайнее звездноенебо. И бесконечное.

Плечи Мрака закрывали полнеба, он сжал кулаки, будтоготовился к схватке.

Олег спросил настороженно:

— Что там?

— Все вроде бы на месте, — прорычал Мрак, неповорачиваясь. — Сколько себя помню, все всегда вот так… Только вон такрохотная вроде бы чуть сдвинулась… так, на полпальца. Хорошо! А то боялся иподумать, что же там за иголку Таргитай из звездного зада выдернул! Вышел бысейчас, а на небе ни одной звезды! Помнишь, как этот дурень муравейник подороге расковырял?

— Мрак, — сказал Олег с досадой. — Это толькокажется, что звезды как муравьи — кучей. Они настолько далеко друг от друга,что никакому Таргитаю…

Он внезапно умолк. Мрак сочувствующе пощелкал языком,повернулся. Лицо Олега белело в полутьме, освещенное звездным светом, как мятоеполотно.

— Пойдем, — сказал Мрак. Он силой повернул Олега итолкнул в комнату. — Брехня все это! На самом деле Земля — плоская, аСолнце встает на востоке и заходит на западе. Я все это вижу своими глазами. Изнаю, что Юлия уже сварила крепкий кофе. Даже сливки разлила в чашки.

— А мясо, что держала для тебя сырым, уже заправила вгриль, — сказал Олег со злорадством. — На завтра. Целую тушубаранчика.

— А я и жареное есть умею, — ответил Мракхладнокровно. — Я уже человек. А вот ты — пока нет.

— Все равно, — сказал Олег, — все равно!

Желваки играли под кожей. Зеленые глаза потемнели, а нижняячелюсть воинственно выдвинулась вперед.

— Что все равно?

— Все равно, — ответил Олег, — он помог.

— Да? — спросил Мрак саркастически. — Чем?Что чужую комету из своей вселенской задницы выдернул?

— Он сказал… по-своему, по-дурацки, что мы там, воВселенной. Потом. Как человечество!

Мрак скривился:

— Это не значит, что нас не прихлопнут прямо черезминуту. А что живем и через миллион лет, так не значит, что идем по твоемупути. А если по пути других Тайных?

Олег покачал головой:

— Он явился к нам. Понимаешь? Значит, этот миг дляВселенной важен. По крайней мере — заметен. А еще, что наш вариант —правильнее. Для Вселенной правильнее — безболезненнее.

Мрак вздрогнул, вспомнив, как Таргитай выдергивал занозу иззадницы.

— Чем помог? Что сожрал половину гуся? Ты заметил, чтоон жрал в три горла, но пояс не расстегивал, как прежде?