Жюстина, или Несчастья добродетели - Маркиз Де Сад

— Милый ангел, — сказал он Жозефине, — преждечем мы подружимся, я должен объяснить вам мои страсти, и они столь же сильны,сколь и необычны. Прежде всего хочу предупредить, что я мало ценю прелестивашего пола, словом, я никогда не пользуюсь женщинами: я подражаю им, но я ихпрезираю. Вот как вы будете вести себя, чтобы служить моим удовольствиям: япознакомлю вас со многими мужчинами, и вы соблазните всех, кого я укажу.Вот, — продолжал принц, вручая Жозефине искусственный член длинойтринадцать дюймов и девять дюймов в обхвате, — вот размер, который меняустраивает; когда вы обнаружите такой фаллос, вы сразу дадите мне знать. Вовремя утех вы наденете на себя тунику телесного цвета так, чтобы виден былтолько ваш зад, а остальное мои глаза видеть не должны; вы будете готовитьчлены, которые войдут в мой задний проход, вы сами будете вставлять их, затембудете возбуждать владельца члена, а в знак благодарности, когда меня отделаюткак следует, я отдам вас на потеху этим мужчинам, и вы, кроме того, получите отменя четыреста ударов кнутом. Но это еще не все, прелестница моя: в довершениевсего ваши женские принадлежности будут подвергнуты самому жестокомунадругательству. После кнутобития вы разденетесь догола, ляжете на пол,раскинув ноги, и все мужчины, удовлетворившие меня, будут испражняться вам ввагину и на грудь. После этой процедуры они подставят мне свои анусы, и явычищу их языком. В конце концов я сяду вам на лицо, вы откроете рот как можношире и примете внутрь мои экскременты, в это время меня будет возбуждать одиниз мужчин, и моя сперма прольется одновременно с испражнениями: только такимспособом я могу испытать оргазм.

— А какое вознаграждение предлагает его высочество затакие унизительные услуги? — поинтересовалась Жозефина.

— Двадцать пять тысяч франков в месяц, — ответилпринц, — кроме того я оплачиваю все аксессуары.

— Конечно, это не слишком много, — заметилаЖозефина, — но остальное компенсирует ваша великодушная протекция. Я квашим услугам, сударь.

— А что это за юноша, которого вы называете вашимбратом? — спросил принц.

— Он действительно мой брат, и сходство его вкусов свашими может сделать его полезным для вас.

— Ого! Стало быть, он содомит?

— Да, сударь.

— Он сношает вас в зад?

— Иногда.

— Ах, черт побери! Я хочу увидеть эту сцену. Жозефинапозвала меня, принц, чтобы я сразу же почувствовал себя в своей тарелке,расстегнул мне панталоны и помассировал член.

— Да, — признал он, — очень неплохойинструмент; он не совсем соответствует размерам, которые я использую, но в делеон должен быть хорош, а его извержение, наверное, просто потрясающее.

И без дальнейших рассуждений, уложив Жозефину на живот, онввел мой орган в эту заднюю пещерку, самую тесную на свете. Не успел япримоститься поудобнее, как он зашел сзади, спустил мои панталоны до пола,потрепал мою задницу, раздвинул ягодицы, приник к анусу губами, затем,поднявшись, вставил туда свой член и совершил несколько движений. Скоро извлекего и принялся созерцать мои ягодицы, повторяя, что они совершенно в его вкусе.

— Вы не смогли бы испражняться во времясовокупления? — спросил он меня. — Я безумно люблю наблюдать, когдамужчина, сношающий кого-нибудь в зад, испражняется, вы не можете себепредставить, насколько воспламеняет мою похоть эта маленькая шалость; я вообщеочень люблю дерьмо, я даже ем его; глупцы не могут понять эту прихоть, но естьстрасти, которые сотворены для людей определенного круга. Ну так что? Вы будетеиспражняться?

Вместо ответа я выдал самую обильную в своей жизни порциюдерьма. Генрих принял его ртом все без остатка, и сок, которым он обрызгал мненоги, стал свидетельством его несомненного наслаждения. Со своей стороны онпоследовал моему примеру, и когда я приготовился подтереть ему задницу, оностановил меня:

— Нет, это женское дело.

И Жозефине пришлось убрать все руками. Принц смотрел, какона это делает, и явно наслаждался унижением женщины.

— У нее довольно красивый зад, — сказал он,похлопав по названному предмету, — я думаю, он вполне подойдет для порки;я предупреждаю, что отделаю его на славу, но надеюсь, что вам все равно.

— О, разумеется, ваше высочество, клянусь вам: Жозефинав вашем полном распоряжении и всегда будет почитать за честь все, что вамугодно с ней сделать.

— Дело в том, что нельзя щадить женщин в моментысладострастия; вы окончательно испортите себе удовольствие, если не знаете, какпоставить их на место, а место их — всегда быть на коленях.

— Ваше высочество, — обратился я к принцу, —меня поражает в вас одна вещь: я имею в виду вашу способность сохранять духлибертинажа даже после того, как угасает порыв, который придает ему силы.

— Это потому, что у меня железные принципы, —отвечал этот мудрый человек. — Я аморален по убеждению, а не потемпераменту: в каком бы физическом состоянии я не находился, это нисколько невлияет на состояние моего духа, и я предаюсь последним удовольствиям послеоргазма с таким же пылом, как и сбрасываю семя, несколько месяцев застоявшеесяв моих чреслах.

Затем я захотел выразить свое удивление тем грязным, на мойвзгляд, способом наслаждаться, который он употребил только что на моих глазах.

— Друг мой, — ответил он, — дело в том, чтотолько эта грязь и имеет ценность в распутстве: чем отвратительнее утехи, темсильнее они возбуждают. Постоянно давая волю своим наклонностям и вкусам,человек совершенствует и оттачивает их, следовательно, совсем нетрудно дойти докрайней степени продуманной извращенности. Ты находишь мои вкусы странными, яже нахожу их слишком обыденными и простыми: мне хотелось бы сделать их ещегнуснее. Я всю жизнь жаловался на скудость моих возможностей. Ни одна страстьне требовательна в такой мере, как страсть развратника, потому что никакая другаяне щекочет, не сотрясает с такой силой нервную систему, никакая другая неразжигает в воображении столь мощный пожар. Но отдаваясь ей, надо позабыть всесвои качества цивилизованного человека: только уподобляясь дикарям, можнодостичь самых глубин распутства; если человек обладает силой или одаренмилостями природы, так лишь для того, чтобы ими злоупотреблять.

— Ах сударь, но от таких максим слишком отдаеттиранией, жестокостью…

— Истинный либертинаж, — сказал на этопринц, — всегда шагает в ногу с двумя этими пороками; нет ничего болеедеспотичного, чем он, вот почему эта страсть по-настоящему подвластна толькотому, кто, как, например, мы, принцы, имеет какую-то власть.

— Следовательно, вы получаете удовольствие отзлоупотребления этой властью?

— Более того: я утверждаю, что власть и приятна толькотем, что ею можно злоупотреблять. Ты, друг мой, кажешься мне достаточнобогатым, в достаточной мере организованным умственно, чтобы понять тайныепринципы маккиавелизма, которые я тебе изложу. Первым делом запомни, что самаприрода пожелала, чтобы народ был только орудием, исполняющим волю монарха,народ только для этого и пригоден, он и создан слабым и тупым только для этойцели, и любой суверен, который не заковывает его в цепи и не унижает, несомненногрешит против природы и ее намерений. Знаешь, какова цена либерализма монарха?Всеобщий разброд и беспорядок, разгул животных инстинктов народного бунта,падение искусств, забвение наук, исчезновение денежной системы, чрезмерноевздорожание хлебных продуктов, чума, война, голод и все прочие несчастья, Вот,Жером, вот что ожидает народ, свергающий иго, и если бы в мире существоваловысшее верховное существо, его первая забота должна была бы заключаться в том,чтобы покарать властителя, который по своей глупости уступает свою власть.