Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

Коньяк приятно обжег внутренности. Ничто не сравнится сконьяком, когда нужно себя взбодрить! Да и вообще он всегда хорош — куда лучше,чем безвкусное вино. Какого черта, почему женщине можно пить вино и нельзя —более крепкие напитки? Миссис Мерриуэзер и миссис Мид явно почувствовали напохоронах, что от нее попахивает коньяком, и она заметила, какими ониобменялись победоносными взглядами. Мерзкие старухи!

Скарлетт налила себе еще. Ничего страшного, если она сегоднянемножко захмелеет, — она ведь скоро ляжет, а перед тем, как позватьМамушку, чтобы та распустила ей корсет, она прополощет рот одеколоном. Хорошобы напиться до бесчувствия, как напивался Джералд в день заседания суда. Тогда,быть может, ей удалось бы забыть осунувшееся лицо Франка, молча обвинявшее ее втом, что она испортила ему жизнь, а потом убила.

Интересно, подумала Скарлетт, а в городе тоже считают, чтоона убила его? На похоронах все были с ней подчеркнуто холодны. Одни толькожены офицеров-янки, с которыми она вела дела, вовсю выражали ей сочувствие. Авпрочем, плевала она на городские пересуды. Все это не имеет никакого значения,а вот перед богом держать ответ ей придется!

При этой мысли она сделала еще глоток и вздрогнула — таксильно коньяк обжег ей горло. Теперь ей стало совсем тепло, но она все не моглаотделаться от мыслей о Фрэнке. Какие дураки говорят, будто алкоголь помогаетзабыться! Пока она не напьется до бесчувствия, перед ней все будет стоять лицоФрэнка, когда в тот последний раз он умолял ее не ездить одной, —застенчивое, укоряющее, молящее о прощении.

Раздался глухой удар дверного молотка, эхом разнесшийся попритихшему дому, и Скарлетт услышала неуверенные шаги тети Питти, пересекшейхолл, а затем звук отворяемой двери. Кто-то поздоровался, затем послышалосьнеясное бормотание. Должно быть, какая-нибудь соседка зашла узнать про похороныили принесла бланманже. Питти наверняка обрадовалась. Ей доставляет грустноеудовольствие беседовать с теми, кто заходит выразить сочувствие, — онасловно бы вырастает при этом в собственных глазах.

Кто бы это мог быть, без всякого интереса подумала Скарлетт,но тут, перекрывая приличествующий случаю шепот Питти, раздался гулкий, тягучиймужской голос, и она все поняла. Радость и чувство облегчения затопили ее. Этобыл Ретт. Она не видела его с той минуты, когда он принес весть о смертиФрэнка, и теперь всем нутром почувствовала, что он — единственный, кто способеней сегодня помочь.

— Я думаю, она согласится принять меня, — долетелдо нее снизу голос Ретта.

— Но она уже легла, капитан Батлер, и никого не хочетвидеть. Бедное дитя, она в полной прострации. Она…

— Думаю, она примет меня. Пожалуйста, передайте ей, чтоя завтра уезжаю и, возможно, какое-то время буду отсутствовать. Мне очень важноее повидать.

— Но… — трепыхалась тетя Питтипэт. Скарлетт выбежала наплощадку, не без удивления подметив, что колени у нее слегка подгибаются, иперегнулась через перила.

— Я с-с-сей-час сойду, Ретт, — крикнула она.

Она успела заметить запрокинутое кверху одутловатое лицотети Питтипэт, ее глаза, округлившиеся, как у совы, от удивления и неодобрения.«Теперь весь город узнает о том, что я неподобающе вела себя в день похорон мужа», —подумала Скарлетт, ринувшись в спальню и на ходу приглаживая волосы. Оназастегнула до самого подбородка лиф своего черного платья и заколола вороттраурной брошью Питтипэт. «Не очень-то хорошо я выгляжу», — подумала она,пригнувшись к зеркалу, из которого на нее глянуло белое как полотно, испуганноелицо. Рука Скарлетт потянулась было к коробке, где она прятала румяна, иостановилась на полпути. Бедняжка Питтипэт совсем расстроится, решила Скарлетт,если она сойдет вниз румяная и цветущая. Скарлетт взяла вместо этого флакон,набрала в рот побольше одеколона, тщательно прополоскала рот и сплюнула всливное ведро.

Шурша юбками, она спустилась вниз, а те двое так ипродолжали стоять в холле, ибо Скарлетт до того расстроила Питтипэт, чтостарушка даже не предложила Ретту присесть. Он был в черной паре, вослепительно белой накрахмаленной рубашке с оборочками и держался безупречно,как и подобает старому другу, зашедшему выразить сочувствие, — настолькобезупречно, что это смахивало на комедию, хотя Питтипэт, конечно, этого неусмотрела. Он должным образом извинился перед Скарлетт за беспокойство ивыразил сожаление, что дела, которые ему необходимо завершить до своего отъездаиз города, не позволили ему присутствовать на похоронах.

«Чего ради он пришел? — недоумевала Скарлетт. —Ведь все, что он говорит, — сплошная ложь».

— Мне крайне неприятно быть назойливым в такие минуты,но у меня есть одно неотложное дело, которое я должен обсудить г вами. Мы смистером Кеннеди кое-что задумали…

— А я и не знала, что у вас с мистером Кеннеди былиобщие дела, — заявила Питтипэт с оттенком возмущения: как это она могла невсе знать о делах Фрэнка.

— Мистер Кеннеди был человек широких интересов, —уважительно сказал Ретт. — Может быть, мы пройдем в гостиную?

— Нет! — воскликнула Скарлетт, бросив взгляд назакрытые двойные двери. Ей все виделся гроб, стоявший в этой комнате. Будь ееволя, она никогда бы больше туда не вошла. На сей раз Питти мгновенно всепоняла, хотя это ей и не очень понравилось.

— Пройдите в библиотеку. А я.., мне надо поднятьсянаверх и взять штопку. Бог ты мой, я за эту неделю так все запустила. Вот ведь…

И она двинулась вверх по лестнице, кинув через плечоукоризненный взгляд, которого ни Скарлетт, ни Ретт не заметили. Он отступил,пропуская Скарлетт в библиотеку.

— Какие же у вас с Франком были дела? — напрямикспросила она.

Он шагнул к ней и тихо произнес:

— Никаких. Мне просто хотелось убрать с дороги миссПитти. — Он помолчал и, пригнувшись к Скарлетт, добавил: — Это не выход,Скарлетт.

— Что?

— Одеколон.

— Вот уж, право, не понимаю, о чем вы.

— Вот уж, право, прекрасно вы все понимаете. Вы многопьете.

— Если даже и так, ну и что? Разве это вас касается?

— Вежливость не мешает даже и в горе. Не пейте одна, Скарлетт.Люди об этом непременно узнают, и вашей репутации — конец. А потом — вообщеплохо пить одной. В чем все-таки дело, дружок? — Он подвел ее к диванурозового дерева, и она молча опустилась на него. — Можно закрыть двери?

Скарлетт понимала, что если Мамушка увидит закрытые двери,она возмутится и станет потом не один день бурчать и читать наставления, нобудет еще хуже, если Мамушка услышит их разговор — особенно после того, какпропала бутылка коньяку, — услышит, что она, Скарлетт, пьет. Словом, Скарлетткивнула, и Ретт сомкнул раздвижные двери. Когда он вернулся и сел рядом,внимательно глядя на нее своими черными глазами, атмосфера смерти рассеяласьперед исходившей от него жизненной силой, комната снова показалась приятной ипо-домашнему уютной, а свет от ламп стал теплым, розовым.