Живой Журнал. Публикации 2007 - Владимир Сергеевич Березин

Солженицын — весь в литературных мотивах классики второй половины 19 века, писателей, растоптавших пушкинское знамя. А лагерная тема — это ведь не художественная идея, не литературное открытие, не модель прозы. Лагерная тема — это очень большая тема, в ней легко разместится пять таких писателей, как Лев Толстой, сто таких писателей, как Солженицын, но и в толковании лагеря я не согласен с «Иваном Денисовичем» решительно, Солженицын лагеря не знает и не понимает". [В.Т. Шаламов — А.А. Кременскому 1972]

Они ведь чуть было не стали писать "Архипелаг вместе", да "Через Храбровицкого сообщил Солженицыну, что я не разрешаю использовать ни один факт из моих работ для его работ. С<олженицын> — неподходящий человек для этого"… "Деятельность Солженицына — это деятельность дельца, направленная узко на личные успехи со всеми провокационными аксессуарами подобной деятельности. Москва двадцатых, но без меня, без моей фамилии."

Но тут есть страшная глупость для наблюдателя — покрасить С. в гуманиста, а Ш. в Гольбейна и на этом основании делаьть вывод, кто из них двоих лучше. круче.

2. Шаламов и его стихи, которые мне жутко не нравятся.

3. Шаламов и освобождённый труд. Одной из главных составляющих нравственной системы Толстого является свободный труд. Причём именно труд физический, часто тяжелый, но именно он преображает человека. Наследуя кадровую позицию Толстого, Солженицын пишет знаменитую сцену пилки дров в романе "В круге первом" — островок свободной работы в несвободном мире. В этой сцене очень много "нутряной" философии, а меж тем, у Шаламова есть зеркальная сцена про пилы, etc.

Толстой, в одном из своих рассказов описывает назидательную сцену про то, как помещик (или приказчик, не помню) велел крестьянину пахать в праздник. И тот, принимая на себя грех, повиновался. Помещик вышел потом в поле и увидел, что на сохе крестьянина стоит свечка и не гаснет от тряски. И тут помещик падает, и утроба его лопается.

То есть, труд и вера спасают в любой неволе.

Шаламов противоречит всей этой традиции русской литературы — он говорит просто "Вы сдохнете за этой сохой. Воздаяния нет". Этот ваш физический труд ни хуя не облагораживает, и вся жизнь в ИТЛ, а они ведь именно "исправительно-трудовые лагеря", ничего не исправляет, а только мучает.

Извините, если кого обидел.

30 июня 2007

История про комменты

Комментарии по-прежнему не лезут из кастрюли — причём почему не лезут, и почему иногда приходит по три-четыре раза мне решительно непонятно. Почему иногда приходят кучками по двадцать-тридцать штук — тоже непонятно.

Это видимо, такая хитрая особенность архитектуры сложных систем, что вовсе непостижима. Это как различие дохлого человека, который понятен и сумасшедшего, который понятен никогда не будет. Заранее прошу прощения у тех, кому не отвечаю.

В связи с этим думал о сложных сервисах, одной из продающихся компонент в которой — сами клиенты. Так бывает в тех кафе, куда идут не только за едой, но и посмотреть на публику. (Это немного иное, чем кафе, главным достоинством которого является пейзаж). Потом думать о сложных сервисах перестал, написал два комментария к Толстому. Один из них таков:

Денщик рубил огонь. Это означает, что денщик рубил по кремню кресалом, высекая искры. Стальное жало бито в кремень, искра попадала на пропитанный селитрой трут, который тлел, а от него зажигали далее упоминающиеся Толстым серники. Это своего рода протоспички — лучины с серной головкой, которая вспыхивала от трута.

(От трения она не загоралась). "Сера нужна для огнив и высекания огня; для сего обмакиваются в серу либо концы лучинных спичек, либо проволакиваются сквозь растопленную серу шнуры, или толстые витки, или бумажные узкие полоски, и потом к прильнувшим к труту искрам прикладываются" — сообщает "Экономический магазин" за 1787 год. Иногда серники звались "маканки" — по процессу нанесения расплавленной серы. Что интересно, так это то, что в том самом 1812 году появились так называемые спички Шапселя, головка у которых состояла из серы и бертолетовой соли. Их зажигали лупой или капали на них серной кислотой. Естественно, что это было неудобно, пожароопасно и дорого — но фосфорные спички появились гораздо позже. Фосфорные спички появились во времена юности толстого и навек вошли в историю своей ядовитостью. Белый фосфор, растворённый в воде был ядом и "она отравилась спичками" стало ходовой формулой развязки бульварного романа. Первые безопасные спички стали делать в 1851 году братья Лундстрем в Швеции.

Рубил огонь — чудесное выражение.

К стыду своему, оказалось, что не знаю, как ранжировать результаты поиска Гугля по времени.

Извините, если кого обидел.

30 июня 2007

История про Шаламова (продолжение)

4. Шаламов и блатные. Забыл ещё сказать, что Шаламов сделал очень важное дело — он написал о блатарях, то есть о профессиональных ворах и убийцах. Дело в том, что на Руси сыздавна относились к заключённым с нравственным снисхождениям, как к страдальцам. Убийц опасались, воров жалели. Так-то оно так, да не совсем.

Причём особенно уродливые формы сочувствия это приобрело у русской интеллигенции. Причём это не только такая романтизация разбойника (в котором интеллигенту хочется видеть Робин Гуда), а заискивание перед ним. Вот герой Булгакова тесним жизненными обстоятельствами, и он охотно принимает помощь от самого Зла. Сколько моих сверстников в Безумные Девяностые встроили своё мировоззрение снисходительное отношение к бандитам: вот была власть, она нас притесняла, так мы найдём на жизненные притеснения окорот: позовём бандитов.

Плохо не то, что они к этим бандитам шли, с ними делились, кормили их и пестовали (поди поборись с этой липкой массой), а в том, что они романтизировали этот свой выбор, суетливо находили массу нравственных объяснений. И выходило, что украсть продовольственные карточки нехорошо, а состав с сахаром очень даже можно. Много я тогда этих разговоров наслушался.

А Шаламов (понятно, что ему нечего было терять) написал совсем немного страниц об этом явлении, где просто говорил: никакие не социально близкие (это понятно), никакой загубленный чистый руссоисткий дикарь, а мразь и погань. И дело не во власти, не в том, что "среда заела", а в чём-то внутри человека.

Он писал, что заигрывать с ворами и убийцами, с их эстетикой, их языком — всё равно что играть в игры с Сатаной — едино проиграешь.

Извините, если кого обидел.

01 июля 2007

История про свиней

Сегодня весь