Живой Журнал. Публикации 2007 - Владимир Сергеевич Березин

писарь в плеере (только наушники эбонитовые) и печатает на машинке им. Остапа Бендера. "Бля! — думает капитан-матрос, — Машинка с акцентом! В ней-то всё и дело!". Мимоходом капитан-матрос забежал к связисткам и полчаса с ними гоготал деланным смехом. Между прочим, очень страшное зрелище. И слышаще. Деланный смех, да.

Пробегав в этом безумии полдня, капитан, наконец, нашёл неуставную Псалтырь у какого-то лейтенанта. О! Этот лейтенант — первый, у кого верхние пуговицы застёгнуты. Правда, у него шея тощая, воротничок не давит..

Подо всем этим, в тайном Вольфштейне, сидят Гитлеровские Негодяи. Что интересно, так это то, что герои этого сериала ведут позиционную войну — Красная Армия сверху болота, а Гитлеровские Негодяи — на дне болота. (Ну, натурально, там подземелье со свастиками на каждом углу — про это я уже рассказывал). Гитлеровские Негодяи бродят по казематам Вольфштейна, стукаются головами о железяки и бормочут "Что это шумит? Что это шумит? Это Ниагарский водопад…" — нет, они бормочут: "Надо уничтожить карту, надо уничтожить карту". Что за карта — хуй знает, но отчего же не уничтожить, спрашивается? Один майор-пьяница о карте не думает, потому что обосрался, утратив арестанта. Поэтому он ко всем пристаёт и говорит, что в штрафбат готов, только б за утраченного старичка насмерть не упромыслили.

Капитан-матрос тоже оказался ёбнутым на всю голову. Сел на койку (напоминаю, на койках там никто не спит) и начал в сумрак рассказывать все оперативные планы. Как только он дошёл до слов "Мне тридцать лет, а счастья нет", из сумрака вышла медсестра и сказала, что знает, где карта. Но в этот момент из подземелья вылезли два Переодетых Власовца и тоже нашли пресловутую карту. Ясен перец, они тут же демонстративно сожгли её нафиг зажигалкой "Зиппо".

Я думал, что после этого переодетые власовцы убьют положительную медсестру (Так обычно обставляют дело хитрые кинематографисты, чтобы зритель понимал, что тут война, а не ебля в прелой соломе). Но нет, они грохнули беглого старичка-майора (он, сбежав из кутузки, как полоумный, нарезал круги в лесу вокруг Тайного Болота), но в решительный момент закричал капитан-матросу предупредительные слова. А единственный Недобитый Власовец нырнул в озеро и опустился в Вольфштейн. Правда, потом тоже подзорвался. А потом вообще всё подзорвалось.

Извините, если кого обидел.

27 июня 2007

История про Льва Гумилёва

Сегодня читал биографию Льва Гумилёва, написанную одним покойным апологетом космизма. Конечно, говорить о покойниках дурно, но это относится о совсем недавних покойниках. А тут прошёл год, и, к тому же, залповым методом вышла сразу пара книжек этого автора. Все «жизни замечательных людей» он проверяет на оселке этого «космизма».

Беда в том, что слова «космизм», «космическая энергия», «информационное поле» у меня вызывают стойкое раздражение. В этом мне чудится некоторый религиозный мотив, которым оснащается игра на поле науки. То есть, вера — вещь прекрасная, наука — вещь замечательная, но быстрое перебегание с одного поля на другое, мне неприятна.

Но с книгой о Гумилёве всё более или менее понятно, там степень аргументации такая (сохраняя прописные буквы автора): «Если резюмировать вышесказанное кратко: Ахматова — ГЕНИЙ, сын её Лев — тоже ГЕНИЙ, а ГЕНИЯМ ВСЁ ПРОЩАЕТСЯ. Конечно, обязательно найдутся умники и скептики — любители порассуждать на тему: а гении ли вообще Ахматова и ее сын Лев Гумилёв? Подобные сомнения типичны для филистеров и обывателей, для завистников и злопыхателей. Но вся эта безликая масса людишек не имеет ничего общего ни с высокой поэзией, ни с подлинной наукой. С такими нытиками и скептиками спорить о чем бы то ни было — совершенно бесполезно, тем более по совершенно бесспорным вопросам»…

Автор, доктор философских наук, между прочим, пишет там так: «Иван III (Великий) и Иван IV (Грозный) навсегда отбили охоту у Новгороде и псковских псевдодемократов торговать интересами государства Российского». Или уж совсем комическое: «Нередко его [Гумилёва] посещали гениальные интуитивные откровения, и он, не всегда догадываясь, что это был зов ноосферы, старался подвести под любое провидческое озарение эмпирический базис».

А так же приводится железзное объяснение пассионарности: «Находясь в горной местности, предки монгольского народа вполне могли столкнуться с природным явлением, вызвавшим мощное электромагнитное излучение и породившим пассионарный толчок. И именно с того самого момента монголы из тихого, забитого и отовсюду гонимого племени превратились в пассионарный этнос, который вскоре стал вершителем мировых судеб». Тут же автор сообщает, что железо тут не случайно. Оказывается «сакральные особенности острова Валаам на Ладожском озере во многом объясняются наличием большого количества железной руды на том самом месте, где воздвигнут знаменитый русский монастырь. Железный субстрат и обеспечивает тот благоприятный энергетический ток, который чувствуют все, кто посещает это священное место». Ну, ёпта, субстрат. Без железа нынче не уверуешь.

Но я задумался совсем не об этом. Мне всегда был интересен Гумилёв-младший. Во мне всегда жило уважение к его крутой судьбе, мне было интересно читать его книги, причём тогда, когда они были полузапрещены — у них был живой язык и масса необщих подробностей. Но вот потом я начал относиться к ним с большой осторожностью — что-то в них было не так, какая-то примесь поэзии. Нет, «весёлую науку» я любил всегда, но меня смущало, как часть силлогизма замещается метафорой.

При этом речь, конечно, не идёт о компетенции Гумилёва в частных вопросах. Тут я проверить ничего не мог — до меня доходили слухи о каких-то небрежных раскопках, залихватских археологических обобщениях, но это всё старинный спор историков меж собою. В него нужно ввязываться очень аккуратно, риск стать резонёром чужих идей, а всего знать самому невозможно.

Потом я задумался — а в чём, собственно, сама «теория Гумилёва»? Потому как получается, если обрывать с неё лепестки, то выходит, что а) на этнос влияет его окружение, и б) всяки этнос проходит фазы подъёма, пассионарного перегрева, надлома, инерционную фазу, фазу обскурации, гомеостаз, мемориальную фазу и вырождение.

Да и хуй бы с ним, с этим делом, но мне это всё время не за поэзию отеческих гробов вкупе с индийскими слонами выдают, а за науку. К поэзии отношусь с пониманием, а к этой странной ереси ноосферного космизма — нет.

Поэтому, как я услышу над ухом «ноосфера», так, думаю, упыри пришли. Впрочем, нет, иногда оказывается, что это пришли пьяницы-фантасты, и я иногда добрею. Беру водки там, груздей и иду в лесок со скатёркой. Фантастам можно всякую хуйню писать — они ведь не претворяются