Былины Печоры и Зимнего берега - Автор Неизвестен

с змеёю, всё же бра́талисе.

Как свалил-то взял Добрынюшка Никитич млад,

90 Он свалил-то взял же змею да всё проклятую

Он на матушку её да на сыру́ землю,

Он садилсе-то скакал на чёрны́ груди,

Он хотел у ей пороть да груди чёрные,

Вынимать-то же хотел у ей да ретиво́ серцо́.

95 Ишше лютая змея тогда змолиласе,

Она змолиласе Добрынюшки Микитичу:

«Ты не губи-ко-се меня, Добрынюшка Микитич млад,

Мы положим-ко, Добрынюшка, с тобой заповедь,

Уж мы заповедь с тобой да всё великую:

100 Тебе, Добрынюшка, не ездить на ти горы да Сарачийския,

Не губить-то моих же да малых деточек,

Ишше тех ли всё моих змеёнышей,

Мне не лететь-то же боле на святую Русь,

Не носить-то мне боле руських людей;

105 Назову я тебя, Добрыня, старшим братом-то,

Я тебе теперь, Добрыня, младшою сестрой».

Тогда Добрынюшка Никитич млад

Он поверил-то змеи́ лютою,

Зме́и лютою, проклятою.

110 Ишше Добрынюшка же был да очунь же мла́дой он,

И Микитич же ума-разума не крепкого,

Он поверил змеи лютою,

Думат: «Ладно ето бу́дёт же».

Он спускал-то её скоро же,

Подымаласе змея́ да зме́я лютая,

115 Змея лютая проклятая,

Высоко да подняласе всё под не́беса,

Выше лесу-то она стоячего,

Выше облако ходячего,

Полетела она, сама похвастала:

120 «Я полечу теперь в славной Киёв-град,

Унесу я князя Владимера

Я любиму-ту его племянницу,

Ишше мо́лоду Забаву доць Путятисьню».

Полетела тогда змея проклятая

125 Она во славной-то во Киев-град.

Во ту пору, во то времечко

Как ходила молодая-то

Как Забава дочь Путятисьня

Она со нянюшками, со мамушками,

130 Она гуляла-то в зелено́м саду;

Она схватила ей змея́ лютая,

Зме́я лютая, проклятая

Ишшу мо́лоду Забаву доць Путятисьню

Во свои же крылья змеиныя,

135 Унесла же на горы Сарачийския

Ко своим она к маленьким змеёнышам.

Во ту же пору, в то же времечка

Красно солнышко Владимер-князь

Стал ыскать-то он свою любимую племянницу,

140 Ишше мо́лоду Забаву дочь Путятисьню,

Он негде не мог ей не найти же всё.

Ише зачал Владимер кли́кать-клика́ти,

Призывать-то стал волшебницей, —

И те-то не могли сыскать ее.

145 Собирал тогда князь же Владимер же,

Собирал же он почесен пир,

Зазывал-то всех бога́тырей могучих-то:

Ишше кто можот достать его любимую племянницу,

Ишше мо́лоду Забаву доць Путятисьню?

150 И тут на пиру-ту у князя у Владимера

И нехто́-то не мог зыскать, сказать.

Как на том-то пиру сидел же тут,

Как сидел-то Алешенька Попович млад,

Говорил-то он ко князю Владимеру:

155 «Уж ты ой еси, князь Владимер же,

Ты Владимер-князь же Святослаевич,

У Добрынюшки с змеёй да была заповедь у его поло́жена:

И шшо не летать-то змеи лютой на святую Русь,

Не носить-то боле людей да всё русьских же,

160 А Добрынюшке не ездить на те горы Сарачийския,

Не топтать-то ее змеенышей малых деточёк».

Э тогда говорил-то князь Владимер-от:

«Уж ты ой еси, Добрыня Микитич млад,

Уж ты съезди, достань мою племянницу любимую,

165 Ишше мо́лоду Забаву дочь Путятисьню».

Тут ставал Добрынюшка Микитич млад,

И ставал скоро́ из-за тех ли столичков окольних же,

Выходил же скоро́ из-за столов же вон,

Ишше князя-то Владимера благодарил его,

170 Ишше за́ хлеб его, за́ соль,

И пошел домой Добрыня Никитич нерадосьнёй,

Он нерадосьнёй пошел да всё неве́селой

Ко своей же он да к ро́дной матушки,

Ко чесно́й вдовы Амельфы Тимофеевны.

175 А как стречала его да ро́дна матушка,

И как Амельфа Тимофеевна,

И говорил тогда Добрынюшка Никитич млад,

И говорил-то он своей-то ро́дной матушки:

«И ты пошто меня, родима моя матушка,

180 И мня бессчастного Добрынюшку споро́дила?

А и мне накинул он службу великую,

А и мне накинул он службы великую,

А и мне-ка съездить-то на те горы Сарачийския,

И к проклято́й-то мне съездить змеи проклятою,

К как достать-то, привезти от ей его любимую племянницу,

185 Ишше ту ли-то Забаву-ту дочь Путятисьню».

И тут заплакала Добрынюшкина да ро́дна матушка.

И как чесна-то всё вдова Амелфа Тимофеевна вот гово́рила,

А во слезах-то она речь ему гово́рила:

«Уж мой мило ты моё чадо милоё,

190 А и чадо милоё моё же ты любимоё,

А и ты Добрынюшка у мня да всё Микитич млад,

А и я спородила тебя да млада Добрынюшку,

Э и без родителя-то я возро́стила тебя, батюшка,

А я без князя-то Никиты-то Ивановича,

195 Э и я скажу тебе, Добрынюшка Микитич млад,

Э и ты поди-ко-се во конюшенку стоялою,

И где стоит-то твоёго́-то дедушка родимого конь,

Он стоит у мня зарошшен полуколен в назиму́,

А и как насыпано у него пшеници белояровой,

200 И ты бери, бери его, коня же дедушкова,

А и как дедушков же конь да очунь бойкой был,

Вот и он можот-то он съездить на ти горы Сарачийския,

Притоптать-то может у змеи проклятой всех змеёнышей.

И тут пошел скоро́ Добрынюшка Никитич млад,

205 И ишше брал скоро́ со спички узду серебренную,

И надевал-то на коня да всё дедушкова,

И выводил-то он коня добра́ из конюшонки,

И надевал на его узду да повод-от шолко́вой-от,

И вон насыпа́л-то к добру́ коню пшеници белояровой,

210 И сам заходил-то в конюшенки княженеськие,

И ко родимой ко своей же он ко матушки,

И ко чесной вдовы к Омельфи Тимофеевны.

И говорила тогда Добрынюшки ро́дна матушка:

«Уж ты ой еси, моё да чадо милоё,

215 А и чадо милоё моё да ты любимоё,

А и што скажу тебе я да всё поведаю:

А и ты возьми, возьми-ко-се да семишолко́вую,

А и семишо́лкову возьми да ты же