Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье - Ирина Эдуардовна Соколовская

type="note">[326]. Это еретики присуждают спасение душе, то есть внутреннему человеку, а гибель плоти, то есть внешнему человеку. Но человек спасается Богом целиком! «Слово “человек”, – писал Тертуллиан, – это как бы скрепа двух соединённых субстанций и может обозначать только их соединение»[327]. Всё, что Богом предусмотрено для человека и ему обещано, утверждает Тертуллиан, относится не только к душе, но и к плоти. Чем свидетельствует свою веру мученик за Христа, как не страданиями плоти, подобно самому Христу? Тем более, что после воскрешения человек будет обладать особой телесностью – как золото по происхождению из земли, сделалось совершенно другой материей. Спасение, пишет Тертуллиан, вообще, больше относится к смертной плоти, чем к душе, которая и так бессмертна.

Важно, что особая телесность воскресения не отменяет преемственности жизни индивидуальной души, которая есть та же, что была в земном теле. «Невероятно, чтобы ум, память и совесть нынешнего человека были упразднены этим новым одеянием бессмертия и нетленности», – пишет Тертуллиан[328]. По сути, в творчестве Тертуллиана мы имеем первую в мировой философии постановку вопроса о человеческой индивидуальности. Античные философы просто не могли этого сделать в силу давления космоцентрической ментальности, исключающей самостоятельность индивидуального. Только диалог твоей души с Богом открывает возможность обрести своё неповторимое Я.

Тертуллиан указывает в качестве источника греха на свободную волю человека. Человек подобен Богу-творцу, и потому наделён свободной волей. Но человек в силу несовершенства своего должен быть постоянно устремлён к божественному началу. Если же он отвращается от божественного, его воля получает направление от Бога. Направление от Бога есть направление ко злу, ибо Бог есть добро. Греховность – не в телесности, и не в конкретном поступке, а в выборе и направленности.

Вопрос о нравственности в учении Тертуллиана теснейшим образом связан с вопросом о спасении. Он специально обсуждает проблему: в каком смысле Христос есть второй Адам. Именно благодаря вочеловечению и воплощению Христос искупляет грех Адама. Как в Адаме все умирают, так во Христе оживут, и оживут плотью, как плотью умирают. Потому в вере во Христа есть возможность преодоления греховности в человеке. Тертуллиан даёт изумительную формулировку сути нравственного поведения христианина: «ветхий он по прежнему образу жизни, но не по плоти»[329]. Неугодны Богу те, кто живут плотски, а не пребывают во плоти. Осуждаются дела плоти, а не сама плоть, грех во плоти, а не плоть во грехе. Помыслы же плоти следует отнести к душе, хотя бы они по виду и производились ради плоти и через неё. Ответственность, тем не менее, лежит на душе, отвернувшейся от своего божественного назначения.

Этическое учение Тертуллиана не остаётся лишь теорией. Он детально разрабатывает проблематику прикладной этики. Его интересуют человеческие поступки. Он исследует систему правил поведения истинного христианина. Учение Тертуллиана об этикете представляет большой интерес. Какие же наставления даёт Тертуллиан христианину?

Алчность к благам мира сего есть жизнь по плоти. Она прежде всего отвращает от пути к Царствию Небесному. «Да будут славны Ваши дела, – говорит Господь. Ныне же если что и славится, так это наши лавки и наши вывески»[330]. В наше время замечание Тертуллиана относилось бы к рекламе. Какое огромное внимание уделяется этой стороне жизни многими людьми! Между тем, по определению Тертуллиана это не что иное, как разновидность идолопоклонства, служения демонам. Помимо греха идолопоклонства в заботе о «вывесках» присутствует и указанный выше грех разжигания алчности, осознанного и безудержного стремления к плотскому. Более того, происходит культивирование подобного стремления.

Нельзя не заметить, что наставления Тертуллиана удивительно современны. На это обращаешь внимание каждый раз при изучении его практико-аскетических сочинений. Даже отдельная фраза, которую мыслитель специально не развивает, наполнена глубоким смыслом. Он писал, что Богом не осуждается никакая одежда, «разве только женская – на мужчине, ведь сказано: Ибо проклят всякий, надевающий женское»[331]. Во времена Тертуллиана не было ещё обратного варианта, когда женщины надевали мужскую одежду. Но мысль его относится к ситуации в целом. Дело, конечно, не в одежде как таковой, а в смешении половых ролей, которое в современном мире рассматривается как достижение демократии. Свобода не состоит в том, чтобы нарушать законы природы. Человек свободен прикоснуться, например, к оголённым проводам. Но его истинная свобода в разумном понимании того, что можно и должно. Не следует смешивать свободу с произволом. Этой мысли учит нас вся христианская религия. В этом её не обязательно религиозный, но, во всяком случае, – моральный посыл. Россия, люди в ней живущие, в целом удерживаются пока в рамках следования естественной природе вещей. Но наследникам Тертуллиана не мешало бы вспомнить слова этого религиозного учителя.

Тертуллиан порицает пристрастие к зрелищам. В его времена то были конские бега, львиная травля, состязания в борьбе и в пении. В эпоху массовой культуры диапазон возможных зрелищ расширился необычайно, но суть их в их отношении к человеческой душе осталась. Пристрастие к зрелищам пересиливает любые соображения разума. Проводящий время в амфитеатре (можно подставить здесь любое другое слово – в зависимости от эпохи, вплоть до Интернета), употребляет данные Богом чувства во зло. Формального запрещения ходить в цирк, на ристалище, в амфитеатр Писание не содержит. И может ли быть иначе, раз обращено оно к существу, наделённому свободой воли. Человек должен проявить свою волю, направить её к добру, преодолеть искушения. Тем более что заранее известно: зрелища разжигают в человеке низменные страсти. Побороть в себе тягу к низменному удовольствию – высокая честь для человека.

Стремления к зрелищам и удовольствиям – суть частный случай более общего греха – греха нетерпения. Начиная с Адама – невинность становится жертвой нетерпения, суетных стремлений, которые отвращают человека от Бога. «Любой грех следует записывать за счёт нетерпеливости», – говорил Тертуллиан, – Каковы бы ни были побуждения, нетерпение есть непременное условие для совершения злодеяния» [332]. Может быть нетерпение страсти, гнева, жадности. Честь продаётся из-за неспособности терпеливо противостоять жажде наживы. Нетерпение способствует падению во грех. Христианину следует воспитывать свою душу в терпении, тренировать её, сделать её неподвластной слабости. Многообразно упражняя тело в терпении, подчёркивал Тертуллиан, – душа легко обретает духовное достояние.

О браке Тертуллиан говорит, что он благословен, лишь если этот союз единственный и служит только для продолжения рода. В этом случае происходит совокупление в единую плоть, и тогда брак – благо. Брак позволителен, но воздержание предпочтительно, ибо помогает направить все помыслы к Богу. Есть и другие проблемы христианского понимания брака, на которые обращает внимание Тертуллиан. Мы заводим детей, но желаем им поскорее покинуть временную жизнь и быть принятыми у Господа. Между тем, мы должны думать