Десятая жертва - Роберт Шекли

— Внутри у нее находится балансировочный механизм, — объяснил Поляк. — Поэтому, если ее задеть, она тут же взорвется. Это на тот случай, если ты решишь встать с дивана и пойти за пистолетом, который у тебя спрятан где-то в комнате.

— Нет у меня никакого пистолета! — возмутился Фрамиджян.

— Может, нет, а может, и есть. У меня нет времени проводить тут обыск. А эта штука заставит тебя сидеть спокойно.

Фрамиджян пытался протестовать, но Поляк уже принял решение и молча ушел в другой конец комнаты, где улегся на ковер. Заведя будильник на наручных часах, он положил пистолет под голову, закрыл глаза и мгновенно уснул.

— Ты думаешь, он блефует? — через некоторое время спросил Фрамиджян.

— Ты о чем?

— Ну о том, что это мина. Я никогда не видел мин такой странной формы. А уж я-то знаю в них толк.

— Ты думаешь, стоит рисковать жизнью, чтобы узнать, настоящая мина или нет?

— Я почти в этом уверен. Много бы я отдал за возможность опрокинуть на этого ублюдка пару столов.

— Не забывай, что я сижу рядом с тобой, — испуганно произнесла Розалия.

— Не беспокойся, я не стану подвергать тебя опасности.

Из противоположного угла донесся мерный храп Поляка.

— Этот сукин сын еще и храпит! — возмущенно сказал Фрамиджян. — В таких условиях мне ни за что не удастся заснуть. Ты слышишь меня, Розалия?

Но в ответ он услышал лишь мерное посапывание. Розалия заснула.

— Черт! — в сердцах выругался Фрамиджян и осторожно переменил позу.

Он все еще продолжал думать о том, что никогда не заснет, когда его глаза закрылись, и он крепко заснул.

Эмилио не знал, что думать об этом письме от представителей «Охоты», но он знал, что нужно делать. Он позвонил в юридическую фирму «Барнз Ассошиэйтс», которая располагалась в федеральном здании на аллее Линкольна в Майами-Бич. Эта контора оказывала юридические услуги Гусману. Для них он был весьма ценным клиентом. На этот раз ему ответили, что они такими делами обычно не занимаются, но посмотрят, что можно сделать, и ответят утром.

Звонок прозвучал ровно в девять. Эмилио поговорил по телефону, после чего прошел к Гусману в кабинет.

— Ну, что ты узнал? — спросил Гусман.

— Юристы говорят, что есть такая игра — «Убийца», в которую играют в студенческих городках. Она описана в рассказе Роберта Шекли «Седьмая Жертва». Есть еще фильм, снятый по мотивам этого рассказа, — называется «Десятая Жертва».

— Я видел этот фильм, — сказал Гусман. — В программе для полуночников. Это идиотская история про то, как одна баба охотится за мужиком в Риме и в конце они влюбляются друг в друга. По-моему, так. Но ведь все это выдумка, Эмилио.

— Нет, — ответил Эмилио. — Это правда. Я имею в виду игру. По всей Америке студенты играют в нее. С водяными пистолетами и мешочками с мукой. Уже двадцать лет играют.

— Ну и что?

— Целое поколение выросло на игре «Убийца». Наверное, кто-то из них решил играть в нее по-настоящему.

— Но ведь это безумие!

— С вашего разрешения, — сказал Эмилио, — я хотел бы отметить, что безумием было то, что мы делали в Энкантадо, не говоря уже о Санта-Инэс и 61-м номере.

— Не надо об этом, — попросил дон Альфонсо. — То были дикие времена.

— А что сейчас? Почти то же самое. Посмотрите, дон Альфонсо, что мы делаем сейчас. Думали ли вы когда-нибудь, что станете заниматься вдали от родины убийствами политических диссидентов?

— Я не выбирал, — ответил Гусман. — Мужчина делает то, что от него требуют обстоятельства. Всю эту работу я выполнял чисто.

— В бытность свою начальником образцовой тюрьмы вы пытали людей.

— Конечно. Это делает любой начальник тюрьмы в Центральной Америке. И делает чисто, то есть со знанием дела.

— Тем не менее некоторые считают это безумием, — возразил Эмилио.

— Потому что они там никогда не были, — твердо сказал Гусман.

— Дон Альфонсо, я просто хотел сказать, что с точки зрения нашей работы и нашего опыта то, что корпорация «Охота» занимается убийствами, не выглядит странным. То есть многие организации убивают людей по тем или иным причинам — почему же корпорация «Охота» не может иметь достаточных причин, чтобы делать то же самое? Они не безумнее других. Все станет ясно, если учесть интенсивную радикализацию всех слоев населения на планете.

Гусман поднял руки вверх.

— Эмилио, избавь меня от своего умничания. Тебя не зря выгнали из партии за пораженчество и негативизм.

— Да, это так. Но, ми команданте, пожалуйста, отнеситесь серьезно к этому предупреждению. Даже если эти ребята — психопаты. С момента изобретения пороха психопаты стали весьма опасными.

Гусман и без Эмилио это знал. И это волновало его до вечера, когда позвонил врач Мачадо-Ропас. Гусман совершенно забыл, что пришло время медицинского обследования, которое проводилось каждые полгода.

Мачадо-Ропас, маленький толстячок с козлиной бородкой и в очках с затемненными стеклами, приступил к медицинскому обследованию пациента.

После осмотра Мачадо-Ропас собрал саквояж и обратился к Гусману:

— Что вас беспокоит, дон Альфонсо?

— Ничего не беспокоит, — ответил тот. — Как мои анализы?

— Судя по результатам лабораторных исследований, вы в полном порядке. Вот только давление повышено. Для вас это опасно. Неужели вы мне не скажете, что с вами? Я ваш семейный врач. И хочу помочь.

— Вы ничем не можете помочь. У меня есть проблема. Но на свете нет ничего такого, с чем бы я не справился.

— Происходили ли в вашей жизни какие-нибудь серьезные изменения? Я имею в виду, за последнее время.

— Да нет. Хотя появился тут один…

— Новый человек? Он надежен?

— Не знаю. Проблема в другом.

— И это вас беспокоит?

— Пожалуй, да.

— Тогда, дорогой Альфонсо, убейте его и избавьтесь от головной боли.

— Вы думаете, так просто убить того, кто вам действует на нервы? — спросил Гусман.

— Я не сказал, что легко. Для меня не важно, легко это или тяжело. Как ваш врач я лишь советую вам избавиться от источника расстройства.

— Я думаю, что не моему доктору советовать мне, как избавляться от опасных людей. Это все равно что спрашивать у юриста, как мне подстричься.

— Не вижу связи, — заметил Мачадо-Ропас.

— Вы буквалист, доктор, — сказал Гусман. — Мне это нравится в вас. Для вас мое здоровье должно иметь первостепенное значение, а не быть условием чего-то другого. Простите, старина, если я вас обидел. А о том человечке я позабочусь, когда представится удобный случай.