Скандинавский детектив - Дагмар Ланг

— Она ничего не знает, — заверил Руне. — Мы ее вообще не видели.

— Так что я вынужден просить отложить заседание, — продолжал прокурор.

— До десяти утра, — предложил судья. — Этого хватит? Защита согласна?

Адвокат сделал величественный и великодушный жест.

— Придется, в интересах правосудия. Моя клиентка…

— Вы же ее теперь отпустите? — жалобно спросила Дези.

— Отпустить? — прокурор даже выронил ручку. — Но с какой стати?

— Ну, как же, а ключ? — удивилась Дези. — Мы его одолжили, чтобы попасть в гостиницу. Потом я взяла его домой. А потом не было ни малейшей возможности его вернуть — тогда бы все вышло наружу, понимаете? Я бросила его туда, где потом полиция его нашла. Моя мачеха с этим не имеет ничего общего.

Забыв, что оказавшего услугу правосудию надлежит уважать, прокурор яростно хлопнул блокнотом об стол.

— А не могли вы прийти с этим раньше?

Кислым взглядом смерил он молодую пару на диване: Дези с милым тонким девичьим лицом, но по-женски широкую в бедрах, потом Руне, разболтанного молодого парня с едва заметной скептической ухмылкой.

— Ну и что? — спросил прокурор. — Почему вы не пришли раньше? Я бы, по крайней мере, был избавлен…

— Мы хотели все скрыть, — вздохнул Руне. — Ведь ей только семнадцать, а мне девятнадцать. Думаете, нам так приятно все рассказывать?

— Мой отец был вне себя уже из-за того, что мы вместе показались на людях, — пояснила Дези.

— Кроме того, — продолжал Руне, — мы были убеждены, что и без нас все обойдется. Ведь на самом деле все совсем не так, как говорят.

Прокурор раздраженно оттянул воротничок.

— Что все совсем не так?

— Ну, убийство и вся эта история, — пояснила Дези. — Моя мачеха этого, безусловно, не делала, это вы и сами понимаете. И вообще, вы что, с ума сошли — говорить про нее такие вещи? Что она умственно неразвитая, чувственная стерва? Разве такие вещи говорят людям в глаза?

Прокурор покраснел, услышав изложение своего психологического анализа простейшими словами. Зато адвокат с показным сочувствием склонился к молодой паре.

— В какое время вы, собственно, были в отеле?

— Примерно с одиннадцати до трех ночи.

— Слышали что-нибудь из соседнего номера?

— Нет, — покачал головой Руне. — Нет, и это мне кажется удивительным. Мы за все время глаз не сомкнули, но не слышали ни звуков, ни шагов, вообще ничего. А я как-то слышал, двое шоферов говорили, что в этой гостинице сквозь стены все слышно. — Потом с серьезным видом он добавил: — Нет, мы вообще ничего не слышали. И что касается меня, то я не верю, что это было убийство, тогда мы хоть что-нибудь да слышали бы. Думаю, он это как-то сделал сам.

Прокурор не произнес ни слова, адвокат походил на фокусника, который, к своему удивлению, вытащил сразу двух кроликов из цилиндра, который считал пустым, а окружной судья из Тибаста, как ни в чем не бывало, задал свой последний вопрос:

— Значит, вы можете поклясться, что ничего не слышали?

Руне с серьезным видом кивнул.

— Ничего, — кивнула Дези и нежно улыбнулась старику. — Но мы особо не прислушивались. Ведь раз мы оказались в постели, то думали совсем о другом, вы же понимаете?

3

Перенос процесса на следующий день вызвал всеобщее любопытство. Начали ходить чудовищные слухи. Больше всего верили в сплетню, что Инес Викторсон повесилась в своей камере.

Где-то во внутренних помещениях суда допрашивали Руне и Дези, обстоятельно и каждого в отдельности. Прокурор и адвокат делали пометки и одновременно оценивали ситуацию. Удалось найти таинственного шофера грузовика, который подтвердил полиции по месту жительства свое участие во всей этой истории. Проводились новые допросы. За фру Норстрем пришли прямо на кухню, где она пускала клубы дыма, сопровождая их обиженным брюзжанием.

Прожженные столичные репортеры сразу прервали взаимные контакты и каждый пошел по своему следу. Сотрудник «Окружных вестей» был не таким прожженным, но зато лично знал тут всех и вся. Совсем скоро он узнал имена двух новых свидетелей. Труднее было выяснить, что за показания они дают.

Наконец увидели адвоката, спешившего к своей машине. Репортеры перехватили его раньше, чем он успел открыть дверцу.

— Вопрос с ключом решился самым удивительным образом, — признал тот. — Больше пока ничего сказать не могу. Прокурор все расскажет, когда закончит с допросами.

— Нынче или через месяц? — спросил репортер с бакенбардами.

— Нынче вечером. Вообще-то очень жаль, — заметил адвокат, садясь за руль, — ужасно жаль, что загадка с ключом решилась именно так. А я сегодня после обеда собирался дать такое объяснение, которое стало бы в Аброке сенсацией века!

Он захлопнул дверцу, и машина рванула с места.

— На чем же тогда он строил свою версию? — размышляла вслух Лена Атвид.

— Не знаю, — пожал плечами Остлунд. — Не хотел ли он перевести стрелку на фру Эркендорф?

— Фру Эркендорф?

— Ну да, ключ от гостиницы она нашла в связке у мужа, устроила ему скандал, а потом его забрала, — спокойно пояснил Остлунд. — Так что на самом деле доступ в отель имела она, а не он!

Все разошлись. Через полчаса Лена опять встретила Остлунда в вестибюле, где он беседовал с молодым Джо. Полицейскому уже не приходилось поддерживать порядок в толпе возле зала суда, но теперь его задача была не легче — помешать журналистам и другим нежелательным лицам проникнуть в служебные помещения.

При виде Остлунда Лена остановилась.

— Так что насчет фру Эркендорф? — спросила она. — У нее было что-то с Боттмером?

— А как же! — подтвердил Остлунд. — Эти двое обделывали вместе всякие спекулятивные делишки. У нее были кое-какие деньги. Собственно, дело в том, что, хотя спекулировали они вместе, она заработала, а он всего лишился.

Казалось, у него не было желания говорить больше, а профессиональная этика не позволяла Лене лезть с расспросами. Но никакая этика не мешала ей комментировать собственные наблюдения.

— Одна дама сказала, что тут вообще нет речи об убийстве. Шнур, на котором повесился Боттмер, был взят не в магазине хозтоваров, он подобрал его на пристани. Так она мне сказала.

— Похоже, ты об этом что-то знаешь, Джо, — заметил Остлунд. — Так нечего таить! Это фрекен Атвид из «Вечерних новостей».

Они представились.

— Фрекен Атвид, вы услышали очень старую версию, — вздохнул Джо. — Поначалу думали, что шнур действительно с пристани, потому что на нем пятна сурика, которым красят лодки. Но потом удалось доказать, что пятна сурика попали на шнур на складе, и все стало ясно.