Парадокс Севера - Виктория Побединская

— Давай никуда сегодня не пойдем? — попросил я.

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Диана. — Только я умираю с голоду, — и, выпутавшись из моих рук, ускакала.

Я рухнул обратно на подушку, подминая ее двумя руками под себя. Повернул голову и увидел, что Диана остановилась в дверях, прислонившись к раме. Рассматривая меня так внимательно, словно хотела убедиться в том, что происходящее правда. А потом вдруг улыбнулась, и этот момент так отчетливо впечатался в память, как будто заранее говоря о том, что запомнить его важно.

Потом был завтрак, растянувшийся почти на час, потому что целовались мы так, словно не было последней ночи.

— Ластишься, как кот, — смеялась она, пока я мешал ей мыть посуду, обняв со спины и покрывая поцелуями шею. И лишь спустя полчаса я заставил себя отлепиться от девушки, чтобы заняться наконец делами.

Черные буквы торжественной речи на вручение дипломов уже сливались перед глазами в одно сплошное полотно. До выпускного оставался день.

Я потер лицо и поднял взгляд, не сдерживая улыбки. Диана, перескакивая с ноги на ногу, шикала на кота, хватающего ее за голые пятки.

— Тише, Снежок! — Она подхватила его на руки как ребенка и строго произнесла: — Не мешай Виктору заниматься!

На столе зазвонил телефон. Это был отец.

Неохотно я поднял трубку.

— Я отправлял к тебе вчера курьера с документами от Тарона. Почему не переслал обратно? — не утруждая себя приветствиями, произнес он.

— Потому что они, разорванные напополам, в моем мусорном ведре, — ответил я, убрав ноутбук с колен. — Есть еще вопросы?

Отец на том конце провода выдохнул:

— Какого черта ты творишь?

Я не хотел ругаться, но и делать вид, что все в порядке становилось невозможно.

— Мы давно закрыли тот инцидент с нападением, — сказал он.

Я хмыкнул.

— Ты же знаешь, дело не в нем.

— Виктор.

— Завтра встретимся и поговорим, — произнес я и положил трубку.

— Все в порядке? — Диана обеспокоенно подняла на меня взгляд.

— Да.

Но это была ложь.

Я по-прежнему не был в порядке, и как бы не строил вокруг бастионы, от боли, что появлялась, стоило только вспомнить имя брата, они не спасали. По-видимому, настал момент, рассказать правду.

— Все началось в день смерти матери, — осторожно произнес я. Диана отпустила кота, теперь она была сосредоточена и серьезна. — Мне было плохо. Ужасно плохо, — сглотнул я тяжёлый ком в горле. — Ее похороны подкосили всех, ведь по сути она была единственным звеном, нас, троих мужчин, скрепляющим.

Отец ушел с головой в работу. Мне тогда казалось, что дома я его видел в последний раз в день похорон. Он уходил, когда все спали, и возвращался поздней ночью, когда мы спали уже.

У Алекса в школе начались проблемы. Сначала он с кем-то подрался. Потом сломал парню из параллельного класса руку, просто потому что тот неудачно пошутил. Его отстранили от соревнований. Все в миг пошло прахом. Я и сам тогда не знал, что делать, а главное зачем. Было чувство, что все зря, а вокруг полный мрак. Именно тогда я познакомился с Ахмедом, у которого всегда было кое-что, что заставит забыть о любых переживаниях…

Диана прикрыла глаза.

— Следующие несколько месяцев прошли как в тумане. Не было беспокойства, дурных новостей, ответственности, не нужно было заталкивать мысли в глотку с одной лишь только целью, как-то день прожить. Я утащил за собой сначала Тона, потом Давида. Жизнь превратилась в череду недель от пятницы до пятницы. Пока в один день я не проснулся.

Мы находились в загородном клубе у Ахмета. Был выходной. Раннее утро. Все еще спали.

Еле подняв себя в сидячее положение, я натянул джинсы. Рядом спала какая-то девчонка, а я даже имени не знал. Голова раскалывалась, в горле было сухо, так что я поплелся вниз, на кухню.

По дороге заглянул в первую попавшуюся спальню, чтоб найти Антона. Наступил понедельник, а наша учеба в академии итак висела на волоске. Но мне было наплевать. Однако даже в угаре я помнил про его стипендию, и если Тон ее потеряет, это стало бы проблемой для нас обоих.

Я толкнул дверь, но вдруг услышал шум со стороны ванной. Как будто внутри кто-то упал.

Я подумал: «Плевать».

— Тон, поднимайся, — прохрипел другу, но тот лишь в ответ промычал что-то нечленораздельное.

Звук повторился. Кому-то было очень плохо.

Я подошел к ванной, открыл дверь, а потом застыл, не поверив своим глазам. Мертвой хваткой впившись в унитаз, на коленях стоял мой собственный брат.

Мне кажется я в тот момент умер, потому что абсолютно точно помнил, что он не должен быть здесь. Вот только не думал, что все это время он смотрел на меня. Как на старшего. Для меня до сих пор загадка, почему у него развилась такая сильная зависимость. Его пролечили, прочистили. С тех пор ему запрещено было даже слабый наркотик брать.

Позже он признался, почему не рассказал, боялся, что отец разозлится. Он и правда разозлился. Я думал, он меня убьет. Тогда он, впервые за двадцать лет, меня ударил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я помню, как стоял, не поднимая головы, глядя как капли крови из разбитого носа одна за одной падают на светлый ковер. Вспоминая брата, когда он был еще совсем мелким, счастливые глаза матери. Думая, что бы она сказала сейчас?

Реальность ударила тоже. Та жизнь, за которой я прятался, осталась позади. В новой же было одиноко, пусто, больно и ужасно стыдно. Особенно смотреть отцу в глаза. И я сбежал в академию. Лишь бы не возвращаться домой. Но от себя не убежишь ведь, — поднял я взгляд и горько улыбнулся.

Диана слушала не дыша.

— Меня отчисляли, — продолжил я. И в ответ на ее удивленный взгляд кивнул. — Да, и такое дерьмо было тоже.

«Виктор, какого черта ты свою жизнь разрушаешь?» — услышать подобный вопрос от декана, наверное, дорогого стоит. В тот день именно он дал мне возможность выбраться из ямы, в которую я себя добровольно загнал.

Вместо ответа я отвернулся. Потому что правду крыть было попросту нечем.