Мир, где тебя нет - Марина Дементьева

Диана с щемящей тоской поняла, что Демиан не желает впускать Эджая в свою душу. Не желает опутывать себя ещё одной привязанностью.

Пальцы Демиана выбили беззвучную дробь по предплечьям скрещенных рук.

— Всё обстояло так?

Теперь он вновь обращался к Эджаю, словно прокурор, потребовавший провести перекрёстный допрос — иных, пусть чуть менее официальных ассоциаций у Дианы, чья приёмная мать подвизалась в адвокатуре, это не вызвало.

Происходящее уже настолько мало походило на родственную или хотя бы приятельскую беседу, что Эстель впервые за время разговора вскинула на сына прекрасный хризолитовый взгляд.

Диана закусила губы, испытывая смутную неловкость. Эджай не замечает холодность сына, будучи во власти счастливой встречи? О, едва ли. Но всё же признаёт за Демианом право оказывать довольно прохладный приём.

Извинительно вздохнув, Эджай легко улыбнулся.

— Тебе не хуже меня известно, что мы не вправе лгать.

— О да, — парировал Демиан, — и мне не хуже вас известно, как мы веками обходим запрет на ложь недомолвками и двусмысленностями.

Диана закаменела в своём кресле, ладони прикипели к подлокотникам.

Невесомая улыбка князя Д'элавар ничуть не потеряла в приятности, а сам он — в терпеливом внимании.

Демиан потёр висок.

— Прошу простить меня. В последнее время мой характер испортился, — повинился он с мрачной иронией, и из присутствующих одна Диана могла в полной мере представить, что скрывалось за этим признанием. — Впрочем, боюсь, что я и прежде не обладал приятным нравом, — косо усмехнулся Магистр. Счастливый дар, коим был щедро наделён отец, и не был унаследован в числе многих добродетелей сыном.

— Желаешь доказательств более весомых, чем слово отца, который не имел участия в твоей жизни? — произнёс Эджай тем же гладким тоном приятной беседы, и Диана не видела в нём ничего, что указывало бы, что слова его расходились с чувствами. — Справедливо. — Мятежный князь обвёл глазами присутствующих, с лёгкой улыбкой задерживаясь взглядом на трёх женщинах. — Полагаю, леди это окажется неприятно.

— Леди переживут, — грубовато ответила за всех княжна. Она сидела чуть позади мужа, закинув ногу на ногу и поджав губы — то ли не могла простить кузена, то ли выражала неудовольствие допросом, учинённым племянником.

Не изменяя выражения лица, Эджай раскрыл верхние застёжки камзола и распустил ворот рубахи. Близкое пламя камина плотным и тёплым светом коснулось смуглой, золотистой кожи.

Впрочем, таковой она была далеко не везде. Диана беззвучно вздохнула, быстро переводя взгляд на Демиана, который с непроницаемым выражением изучал отца.

Кристалина присвистнула, скрывая замешательство. Эстель судорожно вздохнула, инстинктивно потянувшись к руке мужа.

Светлые рубцы были повсюду, где только ткань не скрывала тело. Они пересекли ключицы, в нескольких направлениях пробороздили грудь.

Неровные, дурные раны. Не колотые, не резаные.

Рваные.

Даже далёкой от целительства Диане не составляло труда вообразить, как они выглядели, будучи едва нанесёнными. И занимал её единственный вопрос.

Как возможно оправиться от подобных ран?

Каковы бы ни были сомнения Демиана, теперь они должны развеяться.

— Этого достаточно? — как о пустяке осведомился Эджай. Эстель рядом с ним склонила точёную голову; щёки её были бледны.

Демиан сидел, подперев рукой подбородок.

— Какие ещё доказательства потребны вам, Магистр? — запальчиво спросил мастер Прадн. — Или вы мало видели увечий, или не потеряли счёт собственным шрамам? Разве это не за пределом возможностей? Такие раны кого угодно отправили бы за Грань. Что за лекарь способен возвращать мертвецов к жизни?

— Но и после того я полные две седмицы не приходил в сознание. — Эджай размеренными движениями стянул шнуровку, свёл борта камзола. — Спасшие меня братья не слишком уповали на то, что мне когда-либо суждено очнуться, но не умаляли усилий, как если бы дело не казалось безнадёжным.

И я остался жив, — просто заключил Эджай, умолчав обо всём, что за этим крылось. — Вести до Замёрзшего Перевала тогда доходили с немалой задержкой, если доходили вообще, и никому не были известны мои обстоятельства, но братья, из опасения навредить мне своим неведением, не стали извещать Телларион о том, что я у них.

Эджай тонко усмехнулся, Кристалина фыркнула, а её муж пробормотал нечто подозрительно напоминающее ругателство, в котором был упомянут тогдашний Магистр.

— Спустя некоторое время до них дошли слухи о моей гибели. К тому сроку я уже пришёл в себя, и хоть по-прежнему не мог объяснить своё присутствие на Перевале и ничем не мог подтвердить их подозрение в участии Магистра Хезальта в моём положении, однако мы с тогдашним командиром крепости пришли к решению оставить всё как есть. Коль скоро для Теллариона и всего Предела я был мёртв...

Я немногое сделал за эти годы. Великий князь отрёкся от меня, и я позволил себе более не считать себя связанным прежними обязательствами. Я оставался магом, потому что не снимал с себя и этого долга, и служил в крепости, как прежде в Телларионе, но часто странствовал по всему Пределу. Командир позволял мне это, зная, что я приношу пользу и за границами Перевала, а неотлучного пребывания там никто не требовал, потому как официально меня как бы не существовало. Моего дара было достаточно, чтобы отыскивать места, где вскоре должны были открыться одиночные прорывы, а счёт времени в пути иной, нежели на одном месте.

— Эджай... — тихим от глубокого волнения голосом вымолвила леди Эстель. — Я видела тебя. Я видела тебя!

— Как и я — тебя. Я видел тебя в подземелье Теллариона. — Пожалуй, Диана единственная не ведала даже смутно, о чём идёт речь, но для прочих краткое упоминание значило многое, и, судя по тому, какими цветами окрасились сути, то было воспоминание их тех, что переворачивают душу. — Однако это всё, что я помню. — Князь склонился к леди Эстель, и впервые в его голосе прозвучало сомнение. — И как бы ни хотел вызволить тебя тогда, не могу уверять, что действительно исполнил это.

Прадн исподлобья глянул на сына старого друга.

— Ничего не скажу вам наверняка, Магистр. Как уже поминал, меня там не было. Но, конечно, неотлучно при Эде не сидели. Никто за то не поручится, отлучался ли он куда тем же неведомым способом, что и появился в крепости, или же всё время пробыл в беспамятстве.

Эджай обратил лицо к странно молчаливой кузине.

— Ты обмолвилась, сестра, что лишь происки Многоликой возможно счесть достаточным оправданием моему отсутствию. Я не скажу тебе, была ли Многоликая той силой, что направляла мой путь, потому что не хочу солгать этим заверением. Я скажу лишь, что силу, равную той, что испытал тогда рядом, я не знал ни прежде, ни впоследствии. Поэтому решать, была ли то Многоликая или некто иной, в твоей воле.