Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана - Виктор Павлович Точинов

гербе корону, которая показывает сведущим в геральдике людям, что этот человек имеет какие-то заслуги перед герцогом таким-то или королём имярек. Но его дети и родственники не могут наносить корону на герб.

При этом корона располагается в строго определённом месте».

Так что лорд Эдуард Гленарван от любых подозрений и обвинений в самозванчестве полностью освободился. В отличие от Миклухи.

* * *

Когда Миклуху называют «русским ученым», большие сомнения вызывают обе части этого определения.

Да, он родился в России и его родным языком был русский. Но своей «русскости» Миклуха отчаянно стыдился, как и доставшейся от предков простонародной фамилии. Придумал себе шотландского предка Маклая — якобы служившего наемником у польского короля, угодившего в плен, перешедшего в православие, ставшего из Майкла Миклухой, женившегося на местной девушке… в общем, обрусевшего. Советские историки очень старались следы этого Маклая разыскать. Не нашли. Оказался он мифом чистой воды.

В нежном восемнадцатилетнем возрасте Коленька Миклуха уехал в Европу. И до конца жизни появлялся в России 3 (три) раза, причем длительность побывок составляла месяцы. В конце жизни, уже безнадежно больным, вернулся в Россию, прожил меньше двух лет и скончался. Женат Миклуха был на англичанке, их дети русского языка не знали вообще. Большинство его работ изначально написаны на немецком и английском языках, для публикации в России их переводили. В самом конце жизни Миклуха написал (надиктовал) достаточно объемные труды на русском, но этим текстам потребовалась очень серьезная редактура — «русский ученый» изрядно позабыл родной язык.

Статус ученого Миклуха присвоил себе сам. Точно так же, как произвел себя в бароны. Назвался — и поверили.

Он не состоял профессором или приват-доцентом при каком-нибудь университете, российском или зарубежном. У него не было законченного высшего образования. Хуже того, у него и среднего-то не было. А вот так. Гимназию Коленька Миклуха не закончил: не успевал по многим предметам, сидел в одном классе по два года, и в семнадцать лет бросил учебу.

Бросил, и сразу же отправился учиться в Санкт-Петербургский университет. О приемных экзаменах для недоучки речь не шла, Миклуха стал вольнослушателем. Была такая форма обучения: плати денежки и слушай лекции, что читают университетские профессора.

Слушал профессоров Миклуха менее полугода. Затем был исключен за нарушение университетского режима: попытался тайком провести на лекции сотоварища по гимназии (возможно, такого же двоечника).

Обидевшись на отечественную систему образования, Миклуха уехал за границу — продолжить учебу и подлечиться, здоровьем он с детства не блистал. Послушал лекции в Гейдельбергском университете, через семестр бросил. Переехал в Лейпциг, но и в местном университете тоже не задержался, через полгода переехал в Йену. Там ходил на лекции подольше, но толком ничему не научился. Потому что дисциплины для изучения Миклуха выбирал очень уж разноплановые: философию и физиологию, географию и уголовное право, тригонометрию и медицину, сравнительную статистику и геологию… А еще историю греческой философии. Учитывая такой разброс интересов и недолгий общий срок обучения, Миклуха физически не мог стать глубоким специалистом в какой-либо из областей. Нахватался кое-чего по вершкам. Такое впечатление, что ему было абсолютно все равно, что болтают с кафедры профессора, главное — числиться студентом.

Разумеется, всё происходило опять-таки на правах вольнослушателя. И оплачивала весь праздник жизни мать Миклухи — вдова, лишними доходами не обремененная. Она в письмах умоляла непутевое чадо остепениться, определиться наконец с жизненным путем, выучиться на какую-нибудь полезную специальность. Инженером стать, например. Миклуха мольбам не внял, но деньги требовал исправно. Кончилось тем, что мать перестала отвечать на письма. Миклуха начал писать брату.

За всю жизнь собственным трудом Миклуха заработал примерно ничего. На службе при университете или Академии не состоял, жалованье не получал, статьи печатал на безгонорарной основе. Сосал деньги из родственников, искал богатых друзей, способных стать спонсорами, клянчил денег у правительства на свои проекты. Практиковал и такой способ: наделать долгов и быстренько смыться, не заплатив по счетам. Надо полагать, «ученого» и «барона» обслуживали в кредит охотно.

В двадцать лет Миклуха решил, что хватит ему учиться, что он уже ученый. И отправился в первую научную экспедицию.

Надо отметить, что в своих шараханьях между германскими университетами кое-что полезное для будущей карьеры «ученого» Миклуха получил. Примелькался в местном научном мире, свел знакомства с немецкой профессурой — самым простым способом: предлагал им бесплатно свои услуги ассистента (т.е. фактически лаборанта). Ученые мужи радовались возможности сэкономить, а знакомства впоследствии Миклухе пригодились, к тому же он получил навыки работы с микроскопом, препарирования животных образцов и т.д., и это пригодилось тоже.

Так вот он и исследовал острова Тихого океана, в основном Новую Гвинею: не имея фундаментальных знаний и обладая навыками лаборанта. «Научные» труды Миклухи напоминают песенное творчество малых народов севера: что вижу, о том и пою. Добросовестно записывал, что видел и публиковал в научных журналах. Попытки выстроить на основе наблюдений какие-то теории не отмечены.

* * *

В своей жизни Миклуха много и охотно выдавал себя за тех, кем не был. Но святым, реинкарнацией одного из богов новогвинейского пантеона ему действительно удалось стать.

В Новой Гвинее до сих пор существует культ Маклая: дикари верят, что однажды он вернется и всё наладит, и настанет золотой век.

Илл.44. Слева: Н.Н. Миклуха с папуасским мальчиком, справа: современные папуасы-маклаепоклонники с лицами, раскрашенными «под Маклая», причем свои родные курчавые бороды папуасы перед нанесением краски выщипывают.

Помаленьку обожествлять Миклуху папуасы начали еще во время его первого пребывания на побережье, без ложной скромности названном «ученым» Берегом Маклая.

Отчасти он добился этого несложными шарлатанскими фокусами. Например, поджигал воду к величайшему изумлению туземцев (воду, разумеется, Миклуха незаметно подменял спиртом). Впрочем, Берег Маклая был наименее затронутой цивилизацией частью Новой Гвинеи, и наивных аборигенов можно было изумлять чем угодно.

Отчасти Миклуха реально помогал туземцам, в частности, лечил. Иногда вылечить удавалось (кое-какие познания после медфака Йенского университета остались), иногда нет. Но выздоровевшие пациенты широко разносили славу кудесника-целителя по острову, а умершие лежали в земле и