Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

происходило невероятное. Громоздились волны одна страшнее другой, и казалось, что в любой момент все может кончиться. Но нет – корабль чуть поворачивался, и волна проходила под ним… Арчер мог бы гордиться «Фрамом».

1 декабря Амундсен назвал состав береговой группы, в которую вошли он сам, Преструд, Йохансен, Хассель, Линдстрам, Хелмер Ханссен, Вистинг, Бьяаланд и Стубберуд – всего девять человек.

Включение Йохансена в эту группу походило на азартную игру. Некоторые его намеки и недомолвки ясно давали понять, что он считал себя лучшим, чем Амундсен, полярным путешественником. Иногда из-за этого Амундсену трудно было сдерживаться. С другими членами команды, особенно с Хасселем, Йохансен вел себя не лучше. Но на его стороне был колоссальный опыт, поэтому исключение из береговой партии в данном случае напоминало бы месть, что могло ухудшить моральный климат на судне. Взять Йохансена с собой на берег казалось меньшим риском.

Я поднял вознаграждение тем, кто возвращался на «Фраме», на 50 % [заметил Амундсен]. Думаю, это правильно. Многие являются единственными кормильцами в семье и оставили все деньги родным. Поэтому по прибытии в Буэнос-Айрес они оказались бы без гроша в кармане.

Частично это было платой за горькое разочарование. Почти все, кто оставался на корабле, хотели сойти на берег. Гьёртсен, например, желал этого так сильно, что спросил Амундсена, не может ли он поменять их местами с Преструдом. Амундсен согласился – если будет согласен сам Преструд. Тот отказался, и Гьёртсен остался на борту. В любом случае Амундсен проявил справедливость, сформировав (за одним или двумя исключениями) береговую партию из тех, кто изначально согласился на весь арктический дрейф, а корабельная партия состояла из тех, кто собирался плыть только до Сан-Франциско, а затем рассчитывал вернуться домой. Все признали, что это справедливо.

Теперь, как отметил Амундсен 8 декабря, «мы стремительно несемся к нашей цели». «Фрам» пересек 100-й меридиан, приблизившись к широте Австралии и пройдя семь восьмых всего пути. К тому же они, сами того не зная, сократили свое отставание от Скотта – теперь между ними оставалось всего 2500 миль.

Приближались высокие широты. Ждали первых айсбергов. Из-за этого впередсмотрящими теперь ставили только «опытных», как их называл Амундсен, то есть тех, кто прежде много плавал в полярных водах. Одну вахту стояли ледовый лоцман Бек из Тромсё и Людвиг Хансен, другую – Вистинг и Хелмер Ханссен. В среднем каждый из них отдал почти четверть века навигации во льдах. (Для сравнения: на «Терра Нова» вообще не было ледового штурмана, и на весь экипаж приходилось в среднем не более пяти лет опыта плавания в полярных морях.)

Какими бы ни были волнение моря и качка «Фрама», подготовка к полярному путешествию продолжалась. Ронн сделал специальную запасную облегченную палатку для полюса, что стало еще одним примером новаторства. Это была аэродинамическая модель, изобретенная доктором Куком на «Бельжике» тринадцать лет назад. Кук еще тогда предложил ее Королевскому географическому обществу, но был осмеян по той «причине», что британские специалисты уже достигли совершенства в этом вопросе. Ронн кроил свою палатку во время шторма на взмывающем под потолок столе штурманской каюты, что вызывало безмерное восхищение Амундсена.

Некоторые члены команды, особенно ледовый штурман Бек, уговорили Нильсена провести с ними занятия по английскому, чтобы освежить язык для чтения основных работ из полярной библиотеки «Фрама». В ней хранились «Путешествие на “Дискавери”» и «Сердце Антарктики» – история экспедиции на «Нимроде», написанная Шеклтоном. Обе книги читались, перечитывались и бурно обсуждались.

Сам Нильсен, отвечавший за навигацию, во многом полагался на отчет сэра Джеймса Кларка Росса о его экспедиции 1839–1843 годов, который, как он заметил, несмотря на прошедшие после этого семьдесят лет, по-прежнему не утратил актуальности и давал максимальное представление о плавании в Южном океане.

Приближался критический момент путешествия. Когда «Фрам» встретится с паковым льдом? От ответа на этот вопрос зависела длительность похода: будет он коротким или длинным, займет дни или недели? Исход этой гонки к полюсу во многом определял случай – например, то, получится– ли выдержать график закладки промежуточных складов до начала зимы.

Тем временем наступило Рождество. В сочельник офицеры и рядовые вместе расселись вокруг стола в главном салоне для праздничного ужина. Амундсен приготовил небольшой сюрприз. Все заняли свои места, и все, что происходило дальше, он описал в своем дневнике так:

«Безмолвная ночь, святая ночь»[67]– раздалась вдруг песня Гарольда. Бог мой, какая неожиданность! Какой эффект! Только железный не прослезился бы. Граммофон был тщательно спрятан. Никто ничего не подозревал. Чудесный голос принес нам рождественские поздравления, словно свежее дыхание дома. В такой момент хочется уметь читать мысли.

В целом «Фрам» был счастливым кораблем. И везучим. Он пересек Южный полярный круг 2 января, и оказалось, что вода и дальше на юг свободна ото льда, как никогда раньше. Но, возможно, дело было не только в удаче.

Опытным полярникам, собравшимся на «Фраме», было хорошо известно, что паковый лед имеет четко определенные контуры, заданные ветром и течением. К сожалению, со времени первого плавания Росса здесь побывало только шесть кораблей – количество вряд ли достаточное для точного обозначения границ льда. Однако тщательный анализ опубликованных источников – все они имелись на борту – позволил Амундсену прийти к двум заключениям: что здесь должен быть чистый проход, где паковый лед совсем слабый и тонкий, и что в это время года он, вероятно, находится в нескольких градусах к западу от 180-го меридиана. Он действовал на основе этих предположений, но дал только самые общие указания штурману Беку из Северной Норвегии, больше похожему на огромного мирного медведя, который чувствовал паковый лед и знал, как лучше всего воспользоваться его слабостями. Амундсен позволил Беку думать и принимать решения самостоятельно. Остальное было просто. «Фрам» вошел в паковый лед 3 января 1911 года на 175°35′ восточной долготы и вышел в открытое море Росса через три дня и четырнадцать часов. Это был один из самых быстрых случаев прохода через льды.

Дизельный двигатель полностью оправдал себя – первое моторизованное пересечение паковых льдов стало еще одной маленькой вехой в истории техники. Амундсен мог мгновенно увеличивать его мощность именно тогда, когда требовалось. В отличие от Скотта, столкнувшегося с тем, что древний паровой двигатель потребляет гораздо больше угля, чем планировалось, Амундсен был приятно удивлен меньшим, чем ожидалось, потреблением топлива. Теперь он отставал от Скотта всего на 300 миль.

В паковых льдах под контролем Амундсена было забито достаточное количество тюленей. Собаки вволю наелись свежего мяса и жира после четырех месяцев диеты на вяленой рыбе. Их хорошенько откормили, прежде чем запрягать в сани. «На борту корабля бурная деятельность, – написал Амундсен 9 января, – остались последние штрихи. Мешки с одеждой должны быть упакованы и полностью готовы к моменту нашей высадки на берег».