Пилсудский - Геннадий Матвеев

Военное министерство в правительстве Грабского возглавил Казимеж Соснковский. Он связал свое назначение на этот пост с согласием премьера на возвращение Пилсудского в армию. Но условия Пилсудского по-прежнему противоречили конституции, поэтому президент Войцеховский не согласился с назначением маршала начальником Генерального штаба. 9 января 1924 года «отшельник из Сулеювека» дал интервью, в котором изложил условия, на которых он готов вернуться в вооруженные силы: аполитичность армии, неучастие правительства в решении ее кадровых вопросов, возобновление действия декрета об организации высших военных властей от 7 января 1921 года, поручение ему постов председателя Узкого военного совета и начальника Генерального штаба. Поскольку Соснковский на последнее условие не согласился (против был и президент Войцеховский), то маршал отказался от его предложения. Скорее всего, прав А. Гарлицкий, считающий, что Пилсудский избрал тактику игры на повышение ставок. Как только правительственная сторона соглашалась на его требования, он тут же выдвигал новые, заводя переговоры в тупик. Как заметил в связи с этим Свитальский: «Комендант идет на углубление кризиса, желая освободить Польшу от сволочи и дать возможность работать сильным личностям. Иначе все и дальше будет гнить»[200]. Одновременно его окружение развернуло шумную кампанию, убеждая общество, что армия без Пилсудского успешно развиваться не может.

8 феврале общество было взбудоражено известием, что II отдел Генштаба якобы вел слежку за маршалом.

Соснковский подготовил новый проект закона об организации военных властей, попытавшись максимально совместить в нем конституционные возможности и постулаты маршала, но Пилсудский его отверг как непригодный. В феврале 1924 года Соснковский, воспользовавшись формальным предлогом, подал в отставку. Он, видимо, так и не понял стратегической цели и тактики маршала, а также того, что ему на этом важном посту нужен был доверенный человек, который согласовывал бы с ним все свои решения по интересующим «отшельника из Сулеювека» вопросам. Нужно сказать, что он достиг этой цели. Соснковский действительно заложил традицию согласования проектов закона о высших военных властях с пенсионером, не занимавшим никаких государственных постов. То есть практически официально признал право Пилсудского решать вопрос, относящийся к прерогативам правительства.

По следам Соснковского последовал и Владислав Сикорский, сменивший его на посту военного министра. Он разработал новый проект, правда, существенно отличавшийся от того варианта, на котором настаивал Пилсудский. Проект предусматривал, что наряду с ответственным перед сеймом военным министром и его исполнительными органами (Генштаб, руководитель администрации армии, Генеральный военный контроль) будут существовать Военный совет, наделенный совещательными функциями, и генеральный инспектор войск. Председателем Военного совета должен был стать военный министр, а генеральным инспектором – генерал, предусмотренный на должность главнокомандующего во время войны. Его должен был назначать президент по представлению министра с контрассигнацией премьера. Генеральный инспектор войск, подчиняющийся министру и являющийся постоянным заместителем председателя Военного совета и вторым заместителем председателя Совета обороны государства, отвечал бы за работу Генерального штаба, связанную с подготовкой к войне и т. д.

Ознакомившийся с новым проектом Пилсудский направил Сикорскому составленное в чрезвычайно неприличных выражениях письмо. Он заявил, что не согласен с самим принципом, положенным в основу проекта, что «в этом семейном треугольнике офицеров – министра, начальника штаба и, пускай уж, инспектора или председателя Узкого совета – у начальника штаба роль потаскушки, которая отдается двоим одновременно, чтобы получать выгоды от такой проституточной жизни с обеих сторон»[201]. Как уже упоминалось, после ухода Пилсудского из публичной политики он в политических выступлениях начал прибегать к похабному, солдафонскому языку, показывая, как низко он оценивает людей, что-то значащих в политической и государственной жизни страны.

Как отмечает В. Енджеевич, друзья пытались уговорить его не использовать бранных слов в политических выступлениях, потому что это создавало ненужные дополнительные трудности в их переговорах с оппозицией, мешало достижению нужных соглашений. Но он ничего не хотел менять в своем поведении, а со временем эта его привычка даже усугублялась.

Показательно в этом отношении совещание с участием премьера Грабского, маршала сейма Ратая, военного министра Сикорского и министра по делам образования и культов Тугутта 11 декабря 1924 года, посвященное обсуждению проекта закона о высших военных властях. Инициатором его проведения был премьер. Договориться с Пилсудским о встрече было поручено Тугутту. По свидетельству последнего, он специально просил маршала провести встречу в спокойном, деловом тоне и получил заверение: «Буду гладкий, как атлас». Совещанию должен был предшествовать совместный завтрак.

Пилсудский, несмотря на обещание, завтрак проигнорировал, но на совещание прибыл. Ратай так описал случившееся далее: «С проектом закона в руках Пилсудский стал анализировать его положения, предварив это не обещающим ничего хорошего вступлением: проект или фиктивный, или я должен думать, что генеральный инспектор – осел, военный министр – негодяй, а начальник штаба – вошь за воротом генерального инспектора. Проект закона – нонсенс, это – комическое, то – просто смешное, это – ерунда, то – идиотизм. Не найдется уважающего себя офицера, который был бы на основании этого закона генеральным инспектором или министром военных дел; начальника штаба, вошь, засунутую за ворот генеральному инспектору, последний должен отхлестать по морде, поддать под зад и т. д. и т. п. Все выступление путаное, хаотичное, хотя и не лишенное дельных замечаний по существу, было набором хамских, брутальных и мелочных нападок на Сикорского. Тот пытался объяснить, что многие положения закона продиктованы конституцией, старался разрядить ситуацию, был крайне любезным, но на Пилсудского объяснения министра не произвели ни малейшего впечатления. Его ответ был еще более грубым и кончился неприличным, грязным предложением в адрес правительства как автора проекта»[202].

Самые нетерпеливые пилсудчики ждали от своего героя решительных действий; другие пытались решить вопрос его возвращения в армию путем переговоров с членами правительства и влиятельными политиками. Однако Пилсудский раз за разом разрушал их комбинации и успокаивал их тем, что он сам решит эту проблему, а они должны оставаться на своих постах, ждать и верить в неизбежный успех.

В период пребывания в Сулеювеке Пилсудский много писал на традиционные для себя темы: восстание 1863 года, мировая война, первые дни независимости. Наиболее известным из созданных в эти годы трудов является «1920 год. По поводу работы М. Тухачевского „Поход за Вислу“», увидевший свет в 1924 году. Фактически он посвящен только Варшавскому сражению. В нем маршал сделал немало нелицеприятных замечаний в адрес генералов Шептицкого, Розвадовского и даже Сикорского; что же касается его собственных действий, то они представлены как практически безупречные. Это было вполне ожидаемо, если принять во внимание склонность Пилсудского к преувеличению собственной значимости и умению даже неудачи представлять в выгодном для себя свете.