Ярлыки - Гарольд Карлтон

Чтобы он поскорее убрался из ее тела, она затаилась и лежала смирно. Он действовал очень осторожно, медленно-медленно погружаясь в нее все глубже. Все продолжалось довольно долго, пока наконец он потихоньку не оказался в ней. Она старалась даже не дышать!

Его громкое «А-а-х-х!» показало, как ему было приятно. Потом он начал двигаться в ней взад и вперед. Она вцепилась в его плечи, склонила голову набок и тоже двигалась в одном ритме с ним. Она прикусила губу и начала молиться, чтобы это закончилось как можно скорее, и он получил свое удовольствие! Тогда они смогут одеться и продолжить вечер вместе. Они станут смеяться и разговаривать, как будто с ними ничего не случилось. Как будто людям не обязательно заниматься «этим», чтобы стать ближе друг к другу.

— Я не причиняю тебе боль, дорогая? Ведь так? — прошептал он ей на ухо.

Майя энергично покачала головой. Она сжала зубы так, что ей стало больно, только чтобы они не стучали от волнения.

— Просто кончай, — умоляла она его. — Кончай как можно скорее!

— Бедная моя девочка.

Он задрожал и тесно прижался к ней бедрами. Он цеплялся за ее тело, как утопающий. Его тело двигалось ритмично — ближе к ней, дальше, потом опять ближе. Он тяжело дышал.

Когда он сильно напрягся, Майя поняла, что он сейчас кончит.

Он внезапно впился в ее губы, потом отпустил их и закричал:

— О Боже! Майя, моя Майя!

Его тело начало содрогаться. Она запомнила, как это происходит, еще с первого раза. Она почувствовала, как его член пульсировал в ее теле. Его сотрясали спазмы наслаждения, и страстный крик ознаменовал этот экстаз! Дрожь пробежала по его телу, и он издал судорожный вздох усталости и удовлетворения. Майя почувствовала гордость, что она все выдержала и даже не кричала. Частично она смогла победить свой страх.

Он начал страстно целовать ее руки и пальцы и шептать:

— Спасибо, родная.

Его дыхание стало спокойным. Она постаралась вылезти из-под его тела, когда он уже вынул из нее свой член. И вскоре Дэвид заснул…

— Мама, я стану леди! — сказала Маккензи. Она наклонилась вперед, сидя в кресле в гостиной родителей. Ее мечта о том, что после того, как она добьется успеха, жизнь Эстер сразу же изменится, не сбылась. Ее родители не собирались переезжать в новую квартиру, а тем более покупать или арендовать дом. Свежая краска кремового цвета почти ничего не изменила в квартире. Запах остался тем же! Эстер ни в коем случае не собиралась менять мебель, как будто это могло отразиться на ее здоровье! Маккензи после визитов домой всегда была в упадническом настроении.

— Леди Маккензи Брайерли, — повторила она. Ей показалось, что Эстер ничего не поняла. — Лорд и леди Брайерли…

— Прекрати долбить мне одно и то же, как будто я идиотка, — резко прервала ее Эстер. — Мне наплевать, если даже ты станешь царицей Савской. Ты его любишь?

Маккензи хохотала, пока у нее не перехватило дыхание.

— Разве я стала бы так долго жить с мужчиной, если бы я его не любила?

— Вот видишь! — подхватила Эстер. — Ты отвечаешь мне вопросом на вопрос. Ты не можешь мне прямо сказать: «Да, мама, я его люблю!» Я хочу услышать от тебя такой ответ.

Маккензи покачала головой.

— Мама, я не попка, чтобы повторять все, что мне приказывают! Не указывай, что мне следует говорить!

Она отвела глаза от материнского взгляда и посмотрела на стакан чая со льдом и на домашний пирог, который мать поставила перед ней. Потом откусила кусок пирога.

— Ты печешь самые лучшие пироги, мама, — сказала Маккензи.

— Она решила, что я забуду обо всем, если она станет хвалить меня! — Эстер продолжала обращаться к пустой комнате. — Теперь я спрошу у тебя, молодая леди, еще одну вещь, которую мне бы хотелось узнать у тебя. Что ты думаешь насчет Эдди?

Маккензи вздрогнула, и у нее расширились глаза.

— О ком это ты говоришь? О нашем менеджере по бизнесу? Какое он имеет отношение ко всему этому?

— Эдди мне как третий сын, — ответила Эстер. — Он всегда делится со мной. Его мать умерла, когда он был совсем еще ребенком. Он, конечно, не может выдержать соревнование с Элистером. Он никогда не станет лордом. Но он хороший человек, и он любит тебя, Маккензи! Я знаю, что это так.

— Какое право он имел говорить тебе об этом! — воскликнула Маккензи. У нее грозно засверкали глаза. — Меня любит Элистер. И он говорит мне об этом! Ma, тысячи девушек отдали бы все, чтобы стать титулованной особой. Элистер выбрал меня! Почему ты не можешь успокоиться и порадоваться за меня?

— Я бы гордилась тобой, если бы для замужества у тебя были веские причины. Если бы ты выходила замуж за человека не потому, что ты станешь леди такая-то, а потому что ты просто его любишь, даже если он — никто!

Маккензи уставилась на нее.

— Я не могу любить простого мужчину. Я сама многого достигла в жизни и хочу, чтобы мой муж тоже кое-что представлял собой.

Эстер фыркнула.

— Ну, и что, если он унаследовал титул? Это же не его достижение! А Эдди сам, без всякой помощи закончил колледж!

Маккензи еле удержалась, чтобы не ответить ей резко. Она покачала головой и заставила себя высидеть у матери еще час. Эстер по-прежнему смотрела на нее неодобрительным взглядом.

В такси, по дороге в Манхэттен, ей пришлось признаться себе, что мать была права. Маккензи посмотрела на свои ногти, накрашенные черным лаком. Наверное, она все же выходит замуж за Элистера только из самолюбия, и все вокруг знают это. Она закусила нижнюю губу и начала нетерпеливо вертеться на сиденье. Потом сказала водителю:

— Я передумала, отвезите меня на пересечение Второй авеню и Семьдесят девятой улицы.

Ей следует встретиться с Эдди и выяснить с ним все раз и навсегда! Она запретит ему откровенничать с Эстер по поводу их отношений. Ей не нужен такой эмоциональный шантаж! Ее пальцы автоматически теребили огромную сумку, отделанную кожей, имитирующей шкуру леопарда. Маккензи начала накладывать косметику.

Перед Эдом она должна хорошо выглядеть, как положено среди профессионалов, уговаривала она себя. Таким образом, он поймет, что она к нему по делу!

Сказав водителю, чтобы он подождал, она поднялась по лестнице. Ей предстоял миллион разных дел, но это нужно было сделать в первую очередь.

И пусть он ей не морочит голову — она скажет ему, чтобы он не возникал в ее жизни, не болтал с матерью и…

— Я вас слушаю, — сказала ей новая секретарь, взглянув на Маккензи, когда та вошла в комнату.

— Эд здесь?

— Что мне ему сказать, кто хочет?..

Маккензи не остановилась, бросив ей, не поворачивая головы:

— Я сама пойду к нему.

Она открыла дверь в офис Эдда и вошла туда. Он вскочил из-за стола, на его лице было написано изумление. Она с шумом захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней, сверля его взглядом. Она завела себя до такой степени, что некоторое время даже не помнила, из-за чего разгорелся весь сыр-бор. Эд был без пиджака, и на нем были старомодные подтяжки. Волосы падали ему на глаза. Он закатал рукава рубашки, и были видны его мускулистые руки. Его глаза потемнели и стали сине-фиолетовыми. Они будто вопрошали, что привело ее сюда?