Темная половина - Стивен Кинг

– Да, я кажется понимаю, – сказал Джек Рэнгли. На самом делеон ничего не понимал, не имел даже ни малейшего представления об этом, но когдаМэшин был в подобном настроении, только лунатик стал бы спорить с ним.

Мэшин повернул лезвие вверх и вдруг разрезал ремень надвое.Более длинная часть упала на пол холла в бассейне подобно вырванному языку.

– Но то, о чем я говорю сейчас – это рок, – сказал он. –Потому что, в конце концов, рок все определяет.

Джордж Старк. «Дорога на Вавилон».

«Вообрази, что это книга, которую ты пишешь, – подумал Тад,поворачивая руль налево, на Колледж-авеню, и оставляя университетский городокпозади себя. – вообрази, что ты – герой этой книги».

Это была просто магическая мысль Его сознание было заполненобеснующейся паникой – как своего рода умственный ураган, в котором фрагментывозможного плана действий крутились в воздухе, подобно щепкам с сорванныхветром кровель. Но эта мысль была бессмысленной беллетристической дребеденью,поскольку ему ведь надо было не только самому действовать, как персонажу изсвоих же книг, но и заставить подстраиваться к себе других действующих лиц вэтом романе (типа Харрисона и Манчестера, к примеру). То, что можно было болееили менее гладко выстроить на бумаге в тиши своего кабинета за любимыми столомпод нависшими тремя столь привычными лампами, и с банкой холодной «Пепси» иличашкой горячего чая рядом с ним... все эти мысли тут же улетучились сейчас подпорывами встречного ветра. И все это столь чужое и никому ненужноебеллетристическое дерьмо улетело вместе с ветром, оставляя Тада только скусочками какого-то плана действий... кусочками, из которых можно было весьмалегко что-то соорудить. Тад вдруг открыл, что у него есть нечто, что может дажеоказаться действенным.

Это сработает лучше всего, – подумал Тад. – Если же нет, тоты окажешься под попечительской опекой, а Лиз с детьми – скорее всего,мертвыми".

Но что насчет воробьев? Где должны быть здесь прилаженыворобьи?

Он не знал. Роули объяснил ему, что они психопомпы,провожатые оживших мертвых – и это все годилось здесь, несомненно. Да. Но тогданеясен следующий пункт. Потому что старый лис Джордж снова ожил, но ведь он жебыл также и мертвым... мертвым и разваливающимся от гниения на части. Поэтому,воробьи, хотя и годились, но не всегда и не во всем. Если воробьи привелиДжорджа назад из «страны мертвых», где бы он там ни был, почему же Джордж самничего не знал о них? Как получилось, что он не помнил даже им самим написаннойна стенах двух квартир фразы «ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ СНОВА»?

– Потому что я написал это, – пробормотал Тад, и егосознание вернулось к тому, что он написал в своем дневнике, когда сидел вкабинете, на грани транса.

Вопрос: Эти птицы мои?

Ответ: Да.

Вопрос: Кто писал о воробьях?

Ответ: Тот, кто знает... Я знаю. Я хозяин.

Вдруг все ответы оказались почти внутри его сознания –ужасные, немыслимые ответы.

Тад услышал долгий и слабый звук, исходящий из его же рта.Это был стон!

Вопрос: Кто вернул Джорджа Старка обратно к жизни?

Ответ: Хозяин. Тот, кто знает.

– Но я же не намеревался! – воскликнул Тад.

Но было ли это правдой? Так ли? Не находилась ли какая-точасть Тада в дружбе и любви с простой и бурной натурой Джорджа Старка? Невосхищалась ли эта часть Джорджем Старком, человеком, не мучившим себяразмышлениями о чем-то или пытающимся проникнуть в суть вещей, человеком,никогда не выглядевшим слабым или глупым, человеком, который никогда неиспугается демонов из буфета с ликерами? Человеком, не отягощенным женой идетьми, без той любви, которая связывает его действия или тянет назад?Человеком, которому никогда не нужно копаться в дерьмовых студенческих эссе илитрепетать по поводу решений бюджетного комитета? Человеком, имевшим острый ичеткий ответ на все самые трудные жизненные вопросы?

Человеком, который не боялся темноты, потому что он владелею?

– Да, но он – УБЛЮДОК! – прокричал Тад внутри своегоизящного американского четырехколесного изделия.

Правильно – и часть тебя находит это столь привлекательным,разве не так?

Возможно, он, Тад Бомонт, и не сам один создал ДжорджаСтарка... но разве было бы невозможным, что именно какая-то часть Тадапозволила воссоздать Старка?

Вопрос. Если я хозяин воробьев, могу ли я их использовать?

Ответ не пришел. Он хотел прийти; Тад мог почувствовать этостремление. Но этот ответ вдруг отскочил вбок как раз у самой границыдосягаемости, и Тад обнаружил, что опасается, не создала ли какая-либо частицаего самого, любящая Старка, это отталкивание страшившегося пробиться к Тадуответа. Та часть, которая не хотела, чтобы Джордж умер.

Я знаю. Я хозяин. Я посредник.

Он притормозил у светофора, а затем двинулся про дороге N_2к Бэнгору и Ладлоу – еще дальше.

Роули был частью этого плана – той частью, которую Тад хотябы понимал. Что ему придется делать, если он туда привезет следующих за нимохранников только для того, чтобы выяснить, что Роули уже покинул свой кабинет?

Тад не знал.

А что он будет делать, если даже и застанет Роули, но тототкажется помочь ему?

Тад и этого не знал.

Я сожгу эти мосты, когда и если я подойду с ним.

И он должен был подъехать к ним уже достаточно скоро.

Сейчас он проезжал «Гоулд» справа. «Гоулд» был длинным,трубообразным зданием, сконструированным из отформованных алюминиевых секций.Он был выкрашен в особо безобразные цвета темной воды, и его окружала дюжинаакров, отведенных для стоянки, а точнее, свалки выброшенных автомобилей. Ихветровые стекла ярко блестели под яростными солнечными лучами, создавая эффектприсутствия какой-то белозвездной галактики. Была летняя суббота, околодвадцати минут первого. Лиз и ее темный похититель должны уже держать путь вКастл-Рок. И хотя тут должен был находиться служащий или даже два, продающиевсякие запчасти и детали к автомобилям в этом уродливом здании, Тад вполнеобоснованно мог надеяться, что на автостоянке он никого не встретит. Имея здесьдля прикрытия около двадцати тысяч машин различной степени износа и разрушения,рассортированных лишь на большие массивы с дюжиной зигзагообразных проездовмежду ними, он сможет упрятать свой «Субурбан»... и он должен спрятать его. Свысокими крыльями, бьющий в глаза, серый с ярко-красными бортами, «Субурбан»торчал отовсюду, как воспаленный большой палец.