Эпоха рыцарства в истории Англии - Артур Брайант

Когда французы растаяли в темноте и больше не повторилось атак с их стороны, изможденные победители повалились на землю, голодные и жаждущие, уснув там, где сражались. Туманным утром, сосчитав погибших, они обнаружили тела более чем полутора тысяч рыцарей и 10 тысяч простых солдат[300]. Французской армии больше не существовало. Эдуард и его сын лично присутствовали на похоронах короля Богемии – паладина всем сердцем, которому было давно предсказано, что он погибнет в битве против храбрейших рыцарей мира. Его плюмаж из страусиных перьев с тех пор украшает герб принца Уэльского.

В западном мире появился новый феномен: английская военная мощь. «Сила королевства, – написал изумленный Фруассар, – более зависит от лучников, которые отнюдь не являются богатыми людьми». Впервые в Бретани, затем в Гиени и теперь на севере англичане показали, что самостоятельно они могут сражаться против любых армий и почти без потерь. Их потери при Креси были фантастическими низкими; по официальным данным – 40 погибло и только трое из них являлись тяжеловооруженными воинами.

В тот момент во власти Эдуарда было либо опустошить Иль де Франс до стен Парижа или отправиться на юг для соединения с Ланкастером. Но Франция была землей крепостей и замков, и их нельзя было подчинить без катапульт и других средств осады. После оставления Каа его изголодавшиеся люди находились без базы, и у них все еще не было никаких связей с Англией, ибо Кротой в эстуарии Соммы был слишком мал для этих целей.

Эдуард поэтому использовал свою победу, чтобы достичь первично поставленных целей. В 50 милях к северу от Монро, куда он привел свою армию после Креси, находился порт Кале. Доминирующий против Дувра, служивший пристанищем для пиратов, которые промышляли на пути между Лондоном и Фландрией, он являлся ближайшей континентальной бухтой к Англии. Если его можно было бы превратить в английское поселение, то островитяне теперь смогли бы иметь постоянно открытую дверь для входа во Францию.

В последний день августа король написал, запрашивая послать ему для осады Кале все доступные пушки Тауэра. К тому моменту его армия была уже по пути на север. К середине сентября город был окружен. Объединившись с союзниками, фламандцами и флотом из Англии, Эдуард установил блокаду города и вынудил его сдаться до того, как феодальные силы Франции могли прийти в себя и поспеть ему на помощь.

* * *

Пока на севере происходили все эти события, Генрих Ланкастерский возобновил наступление на юге. На протяжении пяти месяцев его заместители, лорд Стаффорд и сэр Уолтер Мэнни, удерживали Эгильон против всех феодальных войск южной Франции, пока Ланкастеру удалось из Ла Реоля, по крайней мере однажды, обеспечить город припасами. Но в августе, получив немедленный призыв своего отца, герцог Нормандский предложил перемирие, от которого Ланкастер презрительно отказался. Таким образом, французский наследник вынужден был оставить свой лагерь и припасы, которые достались англичанам. Это нанесло сильный удар по престижу Франции.

Обеспечив Эгильон припасами, Ланкастер выступил с тысячью тяжеловооруженных воинов и двумя тысячами лучников с целью отвоевать обратно Сентонж, приморскую провинцию, расположенную вдоль Гаронны. Переправившись через Шарант 20 сентября, он покрыл сорок миль всего лишь за один день и захватил Сен-Жан д'Анжели, где несколько английских солдат были арестованы за нарушение общественного порядка. «Мы взяли город, – написал он, – и победили благодаря Господу и освободили людей из темницы»[301]. Затем, завоевав хорошее отношение своей снисходительностью и терпимостью, он вторгся в Пуату, которую его прадед Генрих III потерял столетием ранее. Пройдя пятьдесят пять миль за три дня, он взял штурмом Лузиньян 3 октября и на следующее утро, пройдя еще пятнадцать миль, осадил столицу Пуатье. К вечеру, несмотря на мощные укрепления, он вторгся в нее с трех сторон под прикрытием обычного дождя из стрел. Когда город отказался принести клятву верности победителю, то был отдан приказ о его разграблении[302]. Но под страхом смерти было запрещено поджигать церкви и дома.

В конце октября Ланкастер вернулся в Бордо. «Граф д'Эрби», так его называли люди, именуя старым титулом, был теперь легендой. За три кампании, проведенные против сильно превосходящего в численности противника, он освободил четыре провинции, захватил половину Пуату и установил английскую власть почти до ворот Тулузы. Затем, завершив все, зачем он был послан и сделав даже гораздо больше, этот скромный, но выдающийся солдат передал свой пост наместника своему преемнику и в конце года отправился в Англию, чтобы вступить во владение отцовским графством и другими землями.

Annus mirabilis (удивительный год) 1346 – с которым не мог сравниться никакой другой год в английских военных анналах до времен Четама, – закончился еще одной победой. Чтобы спасти свою страну от общей угрожавшей ей катастрофы, Филипп заключил франко-шотландский альянс и воззвал к Давиду шотландскому вторгнуться на территорию Англии. В начале октября, убежденный в том, что Эдуард не оставил в стране никаких вооруженных сил, молодой король пересек границу. Спалив Лейнеркостское аббатство, он отправился на восток через торфяные болота в Даремскую долину. Здесь 17 октября, прямо перед стенами города, который после этого стал известным как Невиллз Кросс, он столкнулся с армией под командованием архиепископа Йоркского де ла Зуша, наместника пограничных земель, лорда Перси и лорда Невилла из Реби. Ибо благодаря своей предусмотрительности в военных делах, при наборе армии для Франции Эдуард освободил северных баронов.

В соответствии с Фруассаром, при этом присутствовала королева, которая перед битвой обошла все части, «желая, чтобы они исполнили свой долг и защитили честь ее господина короля Английского и, именем Господа, чтобы каждый воин был отважен и смел». Но, поскольку королева находилась в тот момент в Кале, возможно, это была кузина короля графиня Солсбери – девятнадцатилетняя принцесса Джоанна, которая, в отсутствие королевы, являлась первой леди страны[303]. И снова английские лучники оказались непобедимыми, по очереди истреблявшие каждую новую волну, когда с упрямой храбростью шотландские копейщики своими плотными рядами сталкивались с этим градом стали и гусиных перьев. Королевская гвардия сражалась почти до последней капли крови. В наступлению темноты и молодой король, раненный стрелой в лицо, и знаменитый Черный шотландский Крест находились в руках победителей. Среди убитых оказались констебль, маршал и два графа, а еще трех графов взяли в плен. Спасся только сенешал. Крест был вывешен вместе с королевским штандартом Шотландии перед мощами Св. Гилберта в Дареме, а король Давид был триумфально приведен в Лондон, где его определили в Тауэр. Компания закончилась тем, что лорд Невилл и лишенный наследства граф Ангуса вторглись на территорию Шотландии.