Джек-потрошитель с Крещатика - Лада Лузина

— Так, по-твоему, она — наш Джек-потрошитель? — скептически поинтересовалась Акнир, наблюдая за перемещениями изделия «Братья Тонет». Веда не собиралась отказываться от своей живописной теории. — И вся твоя версия на основании одной газеты?

— Не только. Ты в курсе, для чего чрево шлюхи используют в черной магии?

— Чтобы открыть вход на тот свет — щели в рай, проходы в ад. Некоторые даже считают, что это единственный истинный вход в иные миры.

— То-то! А кто здесь ищет вход в иные миры? И где наша Мистрисс искала их раньше — может быть, в Лондоне? Не стоит ли нам хотя бы поинтересоваться, где она выступала до нас?

— А теперь позвольте побаловать вас свежими новостями из-за границы, — объявила на арене миссис Фей Эббот. — К прискорбию нашему, газеты из Лондона и Парижа доходят до Киева в два-три дня… а ведь так интересно и познавательно быть осведомленным обо всех последних новинках политики, мира искусства и моды.

У Чуб появилось нехорошее подозрение, что Мистрисс услышала их — точнее, многочисленные душки магини подслушали разговор двух «сестер» и успели понаушничать хозяйке.

В руках у Фей Эббот из ниоткуда появился французский модный листок:

— О, как любопытно… этой зимой дамы Парижа намерены отказаться от cul de Paris, — прочла она и бросила издание публике. — Убедитесь, господа!

Словно огромная бабочка, помахивая бумажными «крыльями», газета полетела навстречу протянутым любопытным рукам.

— А что пишут сегодня в Лондоне? — громко спросила Мистрисс, глядя прямо на них.

В руках у нее образовалась свежеотпечатанная газета «Manchester Guardian».

— Как приятно, ее величество королева Виктория по-прежнему в добром здравии… и подумывает предпринять путешествие в Индию.

— Еще есть вопросы? Пошли! — насмешливо сказала Акнир.

Новоявленная потрошительская теория Даши, похоже, не стоила выеденного яйца.

В личной уборной их поджидал приятный во всех отношениях гость — пшеничноволосый, в бархатной куртке и белой рубахе с большим черным галстуком бантом.

— О, mademoiselle Коко, mademoiselle Мими, — Вильгельм Котарбинский отвесил галантный поклон и бросился целовать ручки мамзелькам. Весь он был — восхищение и восторг.

И Даша пожалела, что галантный поляк не живет в их ХХІ веке — она бы с удовольствием общалась с ним каждый день. Удобно, во-первых, иметь персонального переводчика с языка привидений. А, во-вторых, когда он глядел на них с Акнирам, Землепотрясная чувствовала себя одновременно феей, гопланой, возвышенной душой, парящим эльфом — чем-то эфирным, возвышенным и уникальным. И она бы не отказалась ежедневно смотреться вместо зеркала в этот романтический взгляд.

Если ад — только зеркало души, после смерти душе Котарбинского, несомненно, будет так же уютно и тихо, как всем героям его мистических сепий.

— Премного благодарен вам за приглашение. Вчера, Коко, я получил несказанное удовольствие от вашего выступления. Рад видеть, что и вы, Мими, в добром здравии, невзирая на все зловещие слухи.

— А Врубель так до сих пор и не объявлялся в соборе? — тревожно спросила Даша.

— Увы, — высказал сожаленье художник. — Но уже то хорошо, что ваша сестра нашлась живой и здоровой. А как вы поживаете? — художник опять смотрел на пространство меж ними.

— Она все еще здесь? — поразилась Даша. — А я специально позавчера послала в анатомичку две «кати», чтобы беднягу «русалку» похоронили нормально, вместе с Еленой и Ириной. Причем, на лучшем — Аскольдовом кладбище. Чего же ей еще от меня-то надо?

Чуб достала из ридикюля страхолюдную кожаную полумаску, надела ее, но и сквозь магические бойницы для глаз увидела все то же пустое место.

— Она говорит, что обязана следовать за вами, — сказал Котарбинский.

— А вдруг Мария — тоже шпионка Мистрисс? — недружелюбно нахохлилась Чуб. — Она ведь поминала магиню в соборе. Ее шпионка все еще ходит за нами, а ты зачем-то оправдываешь Фей! — швырнула она в Акнир неодобрительный взгляд.

— Будьте так добры, Вильгельм Александрович, спросите Марию, чем мы еще можем быть ей полезны? — церемонно попросила ведьма.

Котарбинский кивнул, помолчал, прислушиваясь к неслышимому.

— Мария говорит, что погибла ужасной смертью…

— Это мы знаем, — сказала Чуб, принимая отчет.

— Говорит, что она очень признательна mademoiselle Даше, за то, что вы так любезно позвали ее на ужин… и она не уйдет, пока вы опасны.

— Я опасна? — вопросительно повторила Землепотрясная.

— Полагаю, она хотела сказать: пока вы в опасности. Ведь она уже говорила это. По-видимому, опасность по-прежнему угрожает вам, mademoiselle.

— А я думаю, она сказала сейчас то, что хотела сказать! — расстроилась Даша. — Я — опасна, и уже погубила одного человека… И вы лучше отойдите от меня, Вильгельм Александрович, вот туда, к вешалке, станьте подальше от греха… И прямо спросите Марию: она шпионит за нами? Кто она такая на самом деле?

— Mademoiselle Мария, не соблаговолите ли вы открыть нам… — художник не договорил.

Он отпрянул, ударившись затылком о стену, заорал — благодушное красивое лицо его стало похожим на маску черного ужаса в греческом театре.

— Бегите… бегите… — крикнул он цирковым сестрам. — Спасайтесь, быстрей!!

Прикрывая голову руками, зажмурившись от страха, нелепо прижимаясь телом к стене, он пополз по стенке спиной в сторону выхода.

Не понимая, что происходит, но подчиняясь приказу, Коко и Мими выскочили в коридор вслед за ним.

Котарбинский стоял, прислонившись к деревянной подпорке-колонне, его глаза продолжали безумно таращиться в одну точку — туда, где за дверями уборной осталась неведомая Мария, явившая ему свою истинную суть. Губы художника побелели, страдальчески изогнулись, уголки рта сползли вниз, крупные породистые руки нервозно подрагивали.

— Простите… простите меня… — прошептал он. — Я не в силах помочь вам… если это ходит за вами… Идите в церковь… просите защиты… бегите отсюда… скорей! Умоляю, простите мне мою трусость… Но я не смогу еще раз увидеть ее… мое сердце не выдержит…

— Кто же она? — быстро спросила Даша.

— Демон… кровавый Демон…

— Демон — женщина? — Чуб еще раз поправила бесполезную кожаную полумаску в надежде, что механизм, наконец, заработает, и раздраженно спрятала Машин подарок обратно в карман.

— Мать моя, это она, Мария, волчья Мадонна! Все это время она ходит за нами!.. — с ужасом прохрипела Акнир.

Она смотрела на дверь их уборной точно таким же взглядом — точно они с Котарбинским изготовили свои маски трагедии в одной мастерской. Ее худое тонкое тело впечаталось в соседнюю стену.