Полуночный лихач - Елена Арсеньева

– Да мне сейчас вообще не до размышленийо тебе, – сказал он с отвратительной откровенностью, и в голосе егопрозвучала сварливая нотка. – Однако нужен твой совет. Как ты знаешь, унашей семьи на кладбище в Марьиной роще есть свой участок. Там лежат Ниночкинымама и отец, а также ее бабушка Евгения Ивановна, моя покойная супруга. Увы,участок маловат, осталось узехонькое пространство, на полмогилки… Я там сегоднябыл – и загоревал, увидев это убожество. Однако рядом есть такой пятачок метрав три, не больше, и если его присоединить к нашему, на нем можно было бы иНиночку упокоить, и меня уложить, когда срок придет.

Инна булькнула что-то неопределенное.

– Да… – Бармин тяжеловздохнул. – Помню, когда жену хоронил, думал: неладно это, она ведь моложеменя была, а ушла раньше. Потом дочку с зятем провожал, ну, думал, опятьнесправедлива судьба. Надеялся, Ниночка меня хоронить будет, а вышло-то…

– Судьба! – изрекла Инна, чувствуясебя совершенно по-дурацки.

– Судьба! – веско согласилсяБармин. – Так вот, просьба у меня к тебе, Инна. Не могла бы ты завтрапобывать со мной на кладбище и посмотреть на этот участок? Не зря ли я все этозатеял? Тот пятачок вроде бы как в низинке, сыровато там… Может, уж лучше взятьновый надел, ну что нам тесниться, будто в коммуналке? Какое, если уж на топошло, имеет значение, кто в каком конце кладбища лежит, ведь это тлен и прах…Придешь, Инна?

В голове замельтешили десятки, сотни отговорок– приличных, убедительных, просто неотразимых, – но ни одну из них нельзябыло пустить в ход. Нужно поддерживать хорошие отношения со стариком! С нимнельзя, ни в коем случае нельзя ссориться. Какая она была дура, что больше незвонила ему, что увлеклась выяснением отношений с Антоном! Как бы сейчас все нирастрескалось между ними, это наладится, рано или поздно Антон вспомнит и ее, ивсе остальное, все само собой встанет на свои места, а вот Бармина надо держатьна коротком поводке.

– Конечно, Константин Сергеевич! Я судово… – О-о, дьявольщина! Откусить язык, что ли? – Я обязательно приду.Где мы встретимся? Во сколько? В городе где-нибудь? А может быть, мне за вамиприехать в Карабасиху? Хотя… у меня же машину угнали, представляете?

– Кошмар. – Ледяная ирония в егоголосе – не послышалась ли она Инне? – Ну это просто кошмар! Разумеется,до города я доберусь сам. С Лапкой посидит соседка, я уже договорился.Встретимся завтра в Марьиной роще в одиннадцать утра. Тебе это удобно?

– Да, разумеется, во сколько скажете. Гдеименно?

– У бокового входа, внизу. Знаешь,недалеко от интерната?

– Хорошо.

– Инна, у меня к тебе еще однапросьба… – Голос Бармина звучал устало, беспомощно. Какая там, к черту,ирония?! Он еле дышит!

– Все, что угодно.

– Позвони Антону, передай ему моюпросьбу. Я не могу.

– Антону? Да, но…

– Инна, очень тебя прошу. Я постараюсьнайти силы встретиться с ним завтра, но сейчас не могу даже голоса его слышать.Ведь если бы не он, Ниночка была бы жива, ты понимаешь?!

– Да, да, хорошо, я все сделаю.Пожалуйста, не надо волноваться, Константин Сергеевич! Вы должны поберечь себя,это нужно Лапке, мне, нам всем!

– Ох, Инна, знала бы ты, что у менясейчас на сердце… Впрочем, ладно. Так ты позвонишь Дебрскому?

– Позвоню.

– Тогда до завтра.

– До завтра, Константин Сергеевич.Берегите себя…

Инна постояла около телефона, поглаживая левуюладонь, в которую ногти впились так, что оставили на мякоти красные полукружья.Потом походила по квартире, подышала глубоко – и, уже немножко успокоившись,вернулась в прихожую. Набрала номер, и пока ждала – долго, очень долго! –это хрупкое спокойствие разлетелось, как первый ледок под неосторожными шагами.

– Алло?

(Да это слово – просто символ нынешнеговечера!)

– Антон, это я.

– Привет. А я думал, ты меня совсемзабросила.

– Пока нет, как видишь.

Надо надеяться, ее слова прозвучали достаточноравнодушно. Ничего, ничего! Пусть Антон еще немножко подергается в одиночествеи темноте своего беспамятства!

– Я уж собрался тебе позвонить, кое-чтоуточнить. Как найти в Карабасихе дом Нининого деда?

– Что?!

– Что слышишь. Я не перепутал – этоместечко называется дивным словом Карабасиха?

– Зачем тебе туда?

– Привет! Ты ж сама мне говорила, что таммоя дочь! В конце концов, могли пробудиться у меня родительские чувства?

– Вряд ли.

– Ого! – Антон хохотнул. – Тыне страдаешь избытком дипломатичности. Похоже, я был в своей прошлой жизни немаленькой сволочью! Ну так я решил исправиться. Ощущаю просто-таки неодолимоежелание немедленно отправиться в Карабасиху и общнуться с дочерью и ее как быдедом. Кое-что уточнить надо…

– Да ведь уже десятый час!

– Ничего, я сегодня получил деньги в«Вестерне», на такси хватит, даже учитывая ночной тариф. Надо надеяться,водитель окажется не таким ротозеем, каким был я, и на сей раз обойдется безаварий.

– Подожди до завтра, – быстропроговорила Инна. – Мне сейчас звонил Константин Сергеевич, просил нас стобой…

– Константин Сергеевич? – удивленноповторил Антон. – А это еще кто такой?

– Как кто? Бармин, дед Нины.

– Да ну? – Дебрский хохотнул. –И что ему нужно?

– Просит нас с тобой побывать с нимзавтра на кладбище, посмотреть участок, который он выбрал для Нины.

– Что за чушь? Зачем Нине участок накладбище?

– Антон! – чуть ли не истерическизакричала Инна. – Ты спятил? Или ты там пьешь в одиночку?! Что ты несешь,подумай! Ее же надо похоронить, в конце концов! Константин Сергеевич возмущен,что ни ты, ни я не заботимся об этом, взялся за дело сам…

– Да-а? – протянул Антон со страннойинтонацией. – Ну что ж, сам так сам, если уж ему не терпится закопать своюплемянницу. То есть встреча состоится на кладбище? – Он хохотнул. –Отлично! Когда, где? Во сколько?

– Завтра, в Марьиной роще, у боковоговхода. Может, я зайду за тобой, отправимся туда вместе?