Алиби - Сандра Браун

Хайнц нервно откашлялся.

— Мистер Тримбл, я советую вам ничего больше не говорить.

Как вам известно, все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

Бобби повернулся к нему:

— Ты серьезно думаешь, что я позволю какой-то там шлюхе обвинить меня в изнасиловании? Что я не буду защищаться?

— Суд для этого и существует, но…

— Пошли бы вы со своим судом к чертовой матери! — взорвался Бобби и снова повернулся к Смайлоу. — Она врет, детектив. Эта чертова шлюха все врет!

— Ты хочешь сказать, что она не была пьяна и что ты не занимался с ней любовью?

— Конечно, я ее трахнул. Но она так напилась, что сама меня об этом просила.

Смайлоу сделал скорбное лицо.

— Знаешь что, Бобби, — сказал он, с сокрушенным видом потирая лоб, — я-то тебе верю, но с формальной точки зрения твое положение весьма и весьма сомнительно. Когда дело касается преступлений против личности, процессуальные нормы очень строги. Из-за повышенного внимания, которое пресса и общественность проявляют к правам жертв изнасилования, прокуроры и судьи вынуждены прибегать к самым жестким мерам. Оно и понятно — никому не хочется, чтобы его обвинили в том, что он, дескать, выпустил на свободу насильника…

— Я никогда не насиловал женщин! — воскликнул Бобби. — Скорее наоборот.

— Понимаю, — сочувственно кивнул Смайлоу. — Но если мисс Роджерс заявит, что ты подпоил ее и что из-за этого на момент соития она пребывала в состоянии ограниченной дееспособности, тогда, парень, хорошему прокурору не составит труда добиться, чтобы тебе изменили статью. Сам понимаешь, кража — это одно, а изнасилование — совсем другое…

Бобби сложил руки на груди — отчасти потому, что такая поза казалась ему достаточно независимой и небрежной, отчасти потому, что ему вдруг стало зябко. Ему ужасно не хотелось в тюрьму. В юности он уже побывал за решеткой, и ему там не понравилось. Чертовски не понравилось. Еще тогда Бобби поклялся, что никогда и ни за что не сядет снова, чего бы это ни стоило.

Сейчас он был близок к панике и, боясь, что голос выдаст его, молчал.

Смайлоу тем временем продолжал:

— Во время ареста у тебя были найдены наркотики.

— Ну и что? — Бобби пожал плечами. — Подумаешь — несколько сигарет с “травкой”. Этой… — как ее там? — мисс Роджерс, я их не предлагал.

— Не предлагал? — Смайлоу строго посмотрел на него. Бобби деланно рассмеялся.

— К чему зря переводить хороший товар? Мне не нужно было ее умасливать — она так хотела лечь со мной, что готова была сама купить мне марихуану, героин, крэк… Мне стоило только попросить.

— Допустим, ты говоришь правду, и тем не менее это серьезная проблема, Бобби. Кому, как ты думаешь, скорее поверят присяжные? Простой скромной учительнице или такому прожженному типу, как ты?

Пока Бобби придумывал ответ, дверь отворилась и в комнату для допросов вошла какая-то женщина. Миниатюрная, темноволосая, с блестящими черными глазами, она походила на сердитую галку, впрочем, довольно симпатичную. Бобби сразу отметил стройные ноги и небольшие острые грудки, однако эти внешние атрибуты женственности не могли его обмануть. Перед ним был настоящий крепкий орешек в юбке.

— Надеюсь, этот мешок с дерьмом еще не признался и вы не успели оформить явку с повинной? — осведомилась она.

Детектив Смайлоу отрицательно покачал головой и представил вошедшую как Стефани Манделл, помощницу окружного прокурора. При звуке этого имени адвокат Хайнц как-то сразу позеленел и напрягся, и Бобби счел это дурным предзнаменованием.

Тем временем Смайлоу предложил прокурорше стул, но она ответила, что предпочитает стоять.

— Я ненадолго, — сказала она. — Я зашла, только чтобы сообщить мистеру Тримблу, что дела об изнасиловании — моя специальность и что даже для тех, кто совершил это преступление впервые, я требую как минимум стерилизации. И отнюдь не химической, а хи-рур-ги-чес-кой, — с удовольствием произнесла она по складам и, опершись руками о стол, прошипела Бобби прямо в лицо:

— За то, что ты сделал с бедной мисс Роджерс, я готова отрезать тебе яйца собственными руками! Бобби отшатнулся.

— Я ее не насиловал!

Но неподдельная искренность, прозвучавшая в его голосе, не произвела на Стефи Манделл никакого впечатления. Ухмыльнувшись, она произнесла исполненным угрозы голосом:

— Увидимся в суде, Бобби!

Потом она круто повернулась на каблуках и вышла, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Смайлоу сидел, озабоченно потирая подбородок и сочувственно качая головой.

— Не повезло тебе, Бобби, — сказал он. — Если Стефи Манделл будет обвинителем по твоему делу, от тебя мокрого места не останется. Она умеет добиваться своего. Ты сгниешь в тюрьме.

— Может быть, мистеру Тримблу стоило бы сознаться в каком-нибудь другом, не таком серьезном преступлении? — осторожно вставил адвокат.

Бобби свирепо глянул на него.

— Мне не в чем сознаваться, потому что я ни в чем не виноват, ясно?

— Но ведь…

— Заткнись! — бросил Бобби.

— Послушайте, джентльмены, — вмешался Смайлоу. — Мне тут пришла в голову одна неплохая идея. Кажется, я знаю способ удовлетворить мисс Манделл, не проливая ничьей крови.

— Что у тебя на уме? — буркнул Бобби.

— Мисс Манделл будет выступать обвинителем по делу об убийстве Люта Петтиджона…

"Тревога!!!” — зазвенели в мозгу Бобби тревожные колокольчики. Упоминание о деле Петтиджона помогло ему вспомнить, где он видел этого Смайлоу. Ну конечно!.. После убийства по телевизору передавали пресс-конференцию, на которой старший детектив Смайлоу отвечал на вопросы корреспондентов. Значит, вот оно что!.. Оказывается, Смайлоу ведет и дело Петтиджона.

Откинувшись на спинку стула, Бобби постарался взять себя в руки.

— По делу Петтиджона? — спросил он небрежно и почувствовал, как его лоб покрывается испариной.

Смайлоу наградил его долгим, суровым взглядом, от которого Бобби стало еще больше не по себе. Потом детектив со вздохом закрыл папку.

— Я надеялся, что мы поймем друг друга, Бобби. Но если ты предпочитаешь разыгрывать дурачка, мне не остается ничего другого, кроме как передать тебя нашей очаровательной мисс Манделл.

Он со скрежетом отодвинул стул и, сухо кивнув, вышел из комнаты, а Бобби испуганно посмотрел на адвоката.

— Что я такого сделал? — спросил он, пожимая плечами.

— Ты пытался обмануть самого Рори Смайлоу! Ничего хуже ты и придумать не мог.

Смайлоу и Стефи долго не могли успокоиться. Приехав из тюрьмы в полицейское управление, они на протяжении доброй четверти часа в восторге хлопали друг друга по плечам, радуясь успеху разыгранного ими спектакля, после которого Бобби Тримбл наконец разговорился. Их откровенная радость была неприятна Хэммонду, но деваться ему было некуда, и он притворился, будто разделяет их ликование.