Таинственное пламя царицы Лоаны - Умберто Эко

А если все не так и Некто показывает мне фильм непосредственно у меня в голове? Может, я только лишь отдельный мозг в питательном растворе, в бульоне, в стеклянной банке, подобный собачьим гениталиям, заформалиненный, и некий Манипулятор вводит стимулы с целью — заставить меня верить, будто у меня и тело настоящее было, и разные другие существа вели свою жизнь от меня неподалеку? А на самом деле имеются только Манипулятор и мозг. Но если мы только заспиртованные мозги, способны ли мы осознавать, что мы заспиртованные мозги, или наш удел — думать, будто мы являем собой нечто инакое?

Если я мозг в банке раствора, мне остается только дожидаться новых стимулов. Идеальнейший наблюдатель, я проживаю этот нескончаемый кинопросмотр и верю, будто фильм рассказывает про меня… Нет, нет. То, что я сейчас вижу, — не что иное, как фильм номер десять тысяч девятьсот девяносто девять, а предыдущие десять тысяч с лишком фильмов я уже просмотрел во снах, в одном я отождествился с Цезарем, и перешел Рубикон, и принял в мучениях, как бык на бойне, двадцать три ножевые раны. В другом сне я был синьор Пьяцца, я бальзамировал куниц. В третьем сне я был Анджело-Мишкой и не в силах был понять, отчего меня кинули в огонь после стольких лет вернейшей службы. А в каком-то еще другом сне мне могло бы выпасть оказаться Сибиллой и терзаться неведением — припомнит ли Ямбо когда-нибудь нашу любовную историю. В данный момент я являю собой временное «я». Завтра, может быть, стану динозавром, у которого начинает кое-где побаливать от холода, надвигается оледенение, холод приведет к полному вымиранию нас. Послезавтра мне выпадет на долю побыть абрикосом, воробьем, гиеной, былинкой.

Я решаю не сдаваться. Я решаю выяснить, кто я. Что есть полностью бесспорного в моем статусе? Вот что в точности: воспоминания, выплывавшие на начальной стадии этого моего периода, который я считаю пребыванием в коме, — были смутными, были туманными, и между ними имелись зияния, как в недоделанной мозаике. Гадательность, прерывистость, крошенина… в частности, я до сих пор не в состоянии воссоздать лицо Лилы. А воспоминания недавней Солары и недавнего перед Соларой Милана после апрельского пробуждения в больнице — вполне отчетливы, простроены в логическом порядке и поддаются топографическому и хронологическому ранжированию. Я повстречался с Ванессой на площади Каироли, перед тем как приобрел собачьи гениталии на Кордузио. Конечно, может и сон быть срежиссирован таким образом, что одни воспоминания четки, а другие мутны, но явная разноплановость двух этих разновидностей подводит меня как бы то ни было — к решению. Чтобы все-таки выжить (очень смешная формулировка для такого, как я, который, не исключается, что умер), я принимаю принципиальное решение, что Гратароло, Паола, Сибилла, мое бюро, Солара со всем, что в ней есть, с Амалией и с историей про дедушкину касторку, — суть факты истинные. На подобных принципиальных допущениях строится жизнь у всех и всегда. Не исключается, что всех и всегда дурит и морочит некий пакостный гений… но для того чтобы жить и чтоб действовать, люди принимают за основополагающий принцип, что все наблюдаемое ими — реально. Если давать себе волю и сомневаться, существует ли жизнь вне сознания, — действованию крышка. Остается жить мыслями. А так как мыслями руководит-таки пакостный гений, мы либо свалимся с лестницы, либо попросту помрем с голодухи.

Именно в Соларе (которая, соответственно моему допущению, реально существует) я читал свои старые стихи, посвященные Существу, заключенному в эту тайну текучую, и именно в Соларе я услышал от Джанни по телефону, что существо существовало и именовалось Лила Саба. О Лиле Саба говорил и мой сон. Следовательно, Анджело-Мишка может быть и полной фикцией, но Лила Саба — реальный факт. С другой стороны, если бы она не была реальным фактом и являла собой только порождение сна, почему бы сну не предоставить мне среди прочего и лицо Лилы? Когда нам снятся покойники, они обычно вежливы и услужливы, даже советуют, на какие цифры в лотерее ставить, чтобы выиграть, и с чего бы Лила отказывала мне? Если я не в силах вспомнить ее полностью, это означает, что где-то вне пределов сна имеется довольно строгий контрольный пост и почему-то мне не удается пройти сквозь контроль и просочиться в собственный сон.

Разумеется, ни одна из моих путаных выкладок не выдерживает критики. Что я не могу пройти через контрольный пост — возможно, что и само это непрохождение как раз мне приснилось. А возможно, Манипулятор не захотел (столь коварен? или столь сострадателен?) зарядить в меня изображение Лилы. Не желает показывать ее лицо… Но и это не очень существенная помеха. Во сне люди часто видят знакомцев или знаменитостей без лиц, тем не менее моментально понимают, что это именно тот-то.

Ни одна моя гипотеза не выдерживает логической проверки. Однако именно тот факт, что я проверяю свои мысли логикой, доказывает, что я не сплю. Мысли во снах нелогичны. Спящие на нелогичность не жалуются.

Словом, я принимаю за данность, что имеется определенный порядок вещей. Интересно, кому придет в голову прийти в мою голову и со мной поспорить.

Если б я увидел лицо Лилы, я уверился бы, что она существовала на свете. Да не к кому обратиться за помощью. Я совершенно одинок. Я не могу обратиться ни к кому из тех, кто вовне меня, ибо и господь, и Манипулятор, если кто-то из двух существует, несомненно, обретаются снаружи сна: а сообщение со всем, что снаружи сна, у меня оборвано. Может, обратиться в частный сектор? К частному божеству? У него силенок, конечно, не так много, однако подобное небольшое божество уж точно будет мне благодарно за то, что я вдыхаю в него живую жизнь.

К какому же небольшому божеству? К кому же обращаться, как не к царице Лоане? Я знаю, царица Лоана тоже почерпнута из пресловутой бумажной памяти.[389]Однако я имею в виду не ту, не царицу Лоану из реального комикса, а мою собственную царицу Лоану, переработанную моим воображением — значительно более эфирную и бестелесную. Царицу — хранительницу таинственного пламени воскресения, способную оживить «каменных гостей» из любого, самого отдаленного былого.

Я обезумел? Обезумел. О, какое разумное допущение. Не в коме я, а в летаргической аутичности, и навоображал себе, будто я в коме, и навоображал, что все мною виденное во сне нереально, и даже вообразил, будто я имею право реализовывать нереальное. Хотя… разве способен безумец выработать разумную гипотезу? К тому же сумасшествие определяется как несоблюдение «чужой» нормы. А здесь нет «чужих», единственная мера всему — я сам, единственная реальность — Олимп моей памяти. Так что я заключен, как в темницу, в собственную угрюмую оболочку, в свирепую зацикленность на себе. А следовательно, если именно таково мое состояние, какая тогда может быть разница между мамой, Мишкой Анджело и царицей Лоаной? Я живу в довольно расхристанной онтологии. Обладаю верховными полномочиями создавать себе собственных богов и собственных Матерей.

И поэтому я произнес молитву:

— Добросердечная царица Лоана, во имя твоей безнадежной любви, не прошу пробудить от каменной дремы тех, кого ты принесла в жертву тысячи лет назад… Только ее лицо! Оживи ее лицо! Я взываю к тебе из бренного лимба принудительного сна, где узрел я то, что узрел, прошу тебя, вознеси меня выше, к мнимости здоровья…