Обернись!.. Часть первая - Ирина Арина

   К началу прямого эфира все сидели в полной готовности. По передвижению «очереди» Тайрин заключил, что из оставшихся четверых никто под прощай-траву попасть пока не должен. Всем им плохо, но не до последней стадии.

   Не буду утверждать, что на Теримитца воздействовали мои слова, но оба вынесенных приговора к Грани никого в этот день не подвели. На площадь мы не поехали, хоть я и предлагала волей Черной Невесты забрать еще хотя бы одного. Меня разубедили это делать, чтобы не спровоцировать излишнего усердия со стороны Высокой комиссии.

    Освободившийся день давал возможность вплотную заняться теми, кто был уже у нас. Перед входом в лазарет Младшие неожиданно изменили наш сценарий действий.

– Мар, в сон только одного, второй пусть смотрит.

– Что за новости?

– Так нужно.

– Понятно, большего не скажете. И как это происходить будет? Мне всю эту фигню менять придется, не факт, что смогу сама. А на любом из наших неизвестно, как отразится, если, вдруг, дотронусь. Рисковать никем из них я не собираюсь, ближе, чем на метр не подпущу.

– Даже гномов? – зачем-то уточнил Ваади.

– А гномам там вообще делать нечего.

– Да? Поворачивать их кто будет? Тайриниэль в одиночку? Маррия, не забывай, нас там теоретически нет. За подручные средства не переживай, все остается, как было.

– Да? Но вас же теоретически там нет? – это я не подкалывала, действительно, не поняла.

– Но практически-то мы есть, – серьезно разъяснил Водный.

 Очнулись к нашему появлению оба. Смотрели с опаской, подозрением, но без вчерашней ненависти. Вопросов не задавали, хотя я ждала уже привычных «кто ты» и «что это было». Узиани отчиталась, что страшной боли много, но вся от Грани далеко. На всякий случай попробовала поговорить с эльфами.

– Где болит сильнее всего?

   Получила в ответ презрительно-гордое:

– Нигде!

   В принципе, другого от них и не ждали, Тайрин признался тогда только под давлением Младших.

– Тогда начнем со спин. Узиани, у кого хуже?

– У этого.

– Ясно, слушай меня внимательно, сейчас ты немного поспишь. Когда проснешься, будет меньше болеть, – повернулась ко второму. – Ты лежишь спокойно, не вскакиваешь, не дергаешься, не добавляешь кошмаров себе, – на минуту задумалась и коварно добавила: – И проблем ему. Все ясно? – ответа, естественно, не последовало. – Будем считать, что да.

   Первому пела Алиани. Как только он заснул, Тайрин позвал Бахрапа и Гража. Гномы с максимальной осторожностью, не так, как на площади, перевернули спящего на живот, перебрались в дальний угол и притворились, что их здесь нет. Второй наблюдал за всем происходящим, был явственно напряжен, но мои указания выполнял четко, на подвиги не рвался. Думаю, последний аргумент его убедил.

   Пока отдыхала после сеанса, он не отрывал от меня глаз. Смесь изумления и задумчивости мне нравилась намного больше ненависти.

   Алиани вывела своего из сна, он недоумевающе похлопал ресницами, по-моему, не поверил, что все еще жив, прислушался к собственным ощущениям, не поверил еще больше, попытался поерзать и был остановлен строгим окриком Узиани:

– Нельзя двигаться! У тебя много страшной боли. Не делай еще больше.

– Правильно. Мне и так работы хватит. Сейчас все немножко отдохнем и продолжим. Теперь ты поспишь, а ты полежишь смирно.

   После второго начало знобить, сил на продолжение знакомства не было. Свои плановые операции я выполнила и честно заслужила отдых. Опираясь на руку Тайрина ушла. Дриады остались поить пациентов лекарством и кормить жидкой кашей. Узиани сказала, что можно.

   Тайриниэль отхватил нагоняй за опять искусанные губы. Вот же дурацкая привычка! В ответ посоветовал посмотреть на собственные. Посмотрела, такие же. Неожиданно получила поддержку от Ваади.

– Вот именно, ей своих хватает, незачем добавлять. Когда выезжать соберемся, Маррии придется еще и тебя лечить. Куда ты с такими покажешься? Так что завязывай портить рабочий инструмент. Не научишься сдерживаться, больше туда не войдешь.

   Гномы смотрели на меня чуть ли не с благоговением. После пореза Гража такого эффекта не было. Под их взглядами я чувствовала себя неловко и вздохнула с облегчением, когда они отправились часок поспать. Дриады ушли в Лес. Младшие проводили их и умчались по своим делам. Мы с Тайрином пили кофе с конфетами, курили и разговаривали.

– Не понимаю, то есть, как бы понимаю, но все равно не понимаю. Вот Безумный Эльф, в чем его вина? В том, что у него рассудок не выдержал? А чокнутая дрянь этим воспользовалась? Если он, вообще, не был под подчинением. За что такая ненависть к нему? Какой он предатель? Он же не по собственному желанию в это вписался.

– Не знаю, Мари. Когда я его видел, было не до размышлений. Потом о нем просто не думал, пока сам им не стал. Нет, и когда стал, не думал. Что я к нему испытываю? Трудно сказать. Мозгами понимаю, что его вины, скорее всего, нет. А все равно, что-то гложет внутри, не дает относиться к нему нормально.

– Тоже ненавидишь?

– Скорее, жалею и презираю.

– А гномов и дриад?

– Вот они мне безразличны. Особенно гномы. С ним по-другому, потому что эльф.

– Ты его лицо помнишь?

– Да, хорошо. В Шорельдале я его не знал. Может, и к лучшему, будь мы знакомы, было бы тяжелее.

– Я о другом. Они тоже должны помнить. Понимаешь? И должны были понять, что ты не он.

– Если они его видели.

– Да, об этом не подумала. А как они поняли, что ты нормальный? В смысле, не безумный. Ты сыграл все отлично, не придраться. Или вы как-то умеете это видеть? Типа, как Узиани боль.

– Все проще, Мари, на берегу я вел себя, как нормальный, они еще там это поняли, здесь окончательно убедились. Вот, собственно, и ответ на твой вопрос. Ненависть отсюда. К настоящему безумцу ее, возможно, не было бы. А так и я бы чувствовал то же самое.

– Как ты думаешь, они нам поверили?

– Не до конца. Им сейчас очень хочется поверить, но сразу не смогут. Будут долго сомневаться.

– Как ты? Тайрин, а ты продолжаешь считать дни?

– Да. Считаю. Еще ничего не закончилось, Мари. И чем закончится неизвестно. Но после всего, каждый такой свободный день – счастье. А чем за него заплатить, уже не важно. Лучше, конечно, сразу в Озеро, но это вряд ли.

– Эй, прекрати мне тут пессимизм всякий. Хорошо все закончится. И Пророчество говорит, что хорошо.

– Правда? В каком же месте? Насколько помню, там четкого завершения нет, даны два варианта. И куча условий. У нас, и то если правильно догадались, выполнено только одно – ты.

– Два. Еще платье. Оно черным стало здесь, после перехода, а дома было белым. Бли-ин! Тайрин, я еще кусочек, кажется, поняла. Точно, сходится. Смотри: «Когда в окне сменится свет и изменен был будет цвет», вот это «был будет» я не знаю, а остальное…