Взлетная полоса - Александр Беляев

Примерно через час, сделав, очевидно, все необходимые приготовления, Бочкарев вернулся и как ни в чем не бывало включился в общую работу. Они трудились плодотворно. Даже лучше, чем в обычные дни, ни о чем почти не разговаривали, разве что по делу, ибо о постороннем говорить никому не хотелось. А в четверть первого Бочкарев так же просто, как будто ничего и не предстояло, сказал:

– Я пойду посмотрю, все ли там в порядке. И жду вас. Не задерживайтесь.

И ушел, на сей раз навсегда ушел из инженерного дома.

– Придем точно, – пообещал Сергей и позвонил Владимиру. Еле дозвонился и еще с большим трудом объяснил ему, сонному, зачем надо вставать и куда идти.

Владимир долго мычал в ответ что-то несуразное, а потом вдруг объявил:

– Ладно. Мы с Филиппычем придем. Он Бочкарева очень уважает.

За обеденным столом было оживленно, и говорили поначалу обо всякой чепухе. Вспоминали в основном смешные истории из жизни КБ, людей, которые когда-то в нем работали и которых Сергей знал лишь понаслышке. Вспомнили, как впервые сам Кольцов-старший появился в КБ, о его докладе и какое он тогда произвел на всех впечатление. Почему-то теперь об этом вспоминали как об истории тоже довольно веселой. Потом незаметно сосредоточились на делах, на том, что предстояло сделать в самом ближайшем будущем.

– Я вам не советую ждать, когда вас вызовут в Москву, – сказал Бочкарев Сергею. – Позвоните сами завтра же. Конечно, обо всем могу сказать ему и я. И сегодня же. Но поверьте, будет не тот эффект. Надо знать нашего главного.

– Но ведь он может отреагировать на все по-своему, – заметил Сергей. – Потребует провести еще какие-нибудь испытания. Дополнительные. Или повторные.

– Может, – согласился Бочкарев. – Но, в общем-то, это все ерунда. Не нужны ни те ни другие. Картина ясна.

– И у меня отпуск по графику, – напомнил Владимир. – Сколько же мне еще тут из-за вас загорать?

– Еще один повод быть настойчивей, – согласился Бочкарев. – Так что добивайтесь.

«В конце концов, какую-то помощь окажет и Юля. С ее мнением тоже считаются. И важно, чтобы работа ей понравилась», – подумал Сергей и взглянул на часы. Время прошло удивительно незаметно. И было уже половина третьего. И вот-вот уже должна была прийти машина, но почему-то она не появлялась. Сергей смотрел теперь не только на часы, но и на стоянку возле инженерного дома. Он был уверен – машина подойдет именно туда. И она подъехала с опозданием на час. Но Сергей на какой-то момент отвлекся от своего наблюдения, и машину первым увидел Бочкарев. Увидел и объявил:

– Ну, вот и карета подана. А вот и наша Ирочка.

Сергей не поверил своим ушам. А Бочкарев и почти все присутствующие выбежали на балкон и дружно закричали:

– Ирочка! Давай сюда. Мы все тут!

Ирина оглянулась на крик, приветливо помахала всем каким-то пакетом и быстрым шагом направилась к гостинице.

– Хорошо живете, – сказала она, когда через несколько минут вошла в номер.

– А ты почему опоздала?

– Почему ехала так долго? – посыпались на нее нарекания.

– Я вообще приехала случайно. Юля должна была ехать. А она в самый последний момент решила пойти на просмотр польской моды, – оправдывалась Ирина.

И опять Сергей не мог поверить тому, что слышал. Ведь Юля же обещала! И он ждал ее. Очень ждал. Она была ему необходима как воздух!

Его мысли будто прочел Заруба. Добродушно улыбаясь и почему-то поглядывая на Сергея, он заметил:

– Наша Юля, как всегда, верна себе. Тем более польские моды!

Он сказал это тепло, и все, выслушав эти слова, тоже заулыбались, потому что, в общем-то, к Юле относились очень хорошо и охотно многое ей прощали, как прощают шалости детям.

– Вы, кажется, что-то нам привезли? – спросил Бочкарев Ирину.

– Да. Снимки, – ответила Ирина и передала ему пакет.

– Прекрасно, – сказал Бочкарев и, в свою очередь, передал пакет Сергею. – Прекрасно. Присаживайтесь к столу, закусывайте – и поехали.

– Я остаюсь, – сказала Ирина.

– Как? – удивился Бочкарев.

– Шеф нашел для меня еще одно дело. Я останусь тут до утра, а утром за мной придет машина, – объяснила Ирина.

– А… тогда другой разговор. Тогда занимайте мой номер и будьте здесь полноправной хозяйкой. Телевизор работает исправно, приемник тоже. Располагайтесь и отдыхайте, – гостеприимно предложил Ирине Бочкарев.

Через полчаса, предупредив администрацию гостиницы, что номер остается за сотрудником КБ Ирины Власовой, Бочкарев стал прощаться. Все поднялись проводить его до машины. Но он попросил:

– Оставайтесь, товарищи, отдыхайте. Тем более сейчас начнется передача со стадиона. Меня проводит Сергей Дмитриевич.

– Конечно, конечно, – подтвердил Сергей. – Давайте чемодан.

Странное это было прощание. Бочкарев проработал в коллективе многие годы. С сегодняшнего дня их пути расходились. А не было, почти не было сказано друг другу никаких напутственных слов, никаких пожеланий. А ведь к Бочкареву все относились с большой симпатией, его уважали и как начальника, и как доброго, отзывчивого человека. Сергей чувствовал: происходит что-то не так, проявившаяся неожиданно сдержанность не случайна. Но чем она была вызвана, понять не мог. Ему доводилось и раньше наблюдать скупые на проявления чувств сцены расставания однополчан. Офицеры уходили на повышение, уезжали к новому месту службы, на учебу. И всегда он был склонен относить это на счет некоторой суровости, присущей вообще всему укладу воинской жизни. Но в данной ситуации дело было, пожалуй, в другом. Бочкарев сам вдруг высказал ему по данному поводу свои соображения.

– Чувствую я, обиделись на меня наши товарищи, – сказал он, когда они вышли из гостиницы. – Поняли все так, что я вас бросил в самый ответственный момент.

– Об этом никто не говорил ни слова! – категорически возразил Сергей.

– Не важно. Думают так. И ошибаются. Не под тем углом смотреть на все надо. Ну да ладно. Пойду, – с грустью проговорил Бочкарев и взял Сергея под руку. Они остановились. – Давайте закурим, – предложил Бочкарев. Долго и старательно разминал потом сигарету, прикурил, глубоко затянулся несколько раз. – Очень мне было приятно с вами работать, Сергей Дмитриевич. Смотрел я на вас и радовался, – проникновенно продолжал он. – Ум у вас светлый. Душа чистая. Характер легкий, общительный. Одна беда и для вас и для дела: защищенности маловато. Скромны вы очень. Почти застенчивы, как девица. Не обижайтесь, что я вам это говорю. Я искренне. Для вашего же блага. По-отцовски. Я думал, как вам укрепить свои позиции. И пришел к выводу: обретайте общественный вес. Обрастайте им. Вы слишком увлечены своим делом и как-то самоустранились от общественной жизни. Это неправильно. Вас должны знать. Вы должны быть на виду. Выступайте. Пишите: