Две могилы - Линкольн Чайлд

Постепенно голова полковника прояснилась. Он увидел, что второй катер тоже лежит на боку, а вокруг него по воде разбросаны трупы.

Пирсы были заминированы. И он сам направил катера прямо в ловушку.

Полковник жадно хватал воздух ртом, стараясь удержаться на плаву. Но как только он пришел в себя настолько, чтобы задуматься над тем, что делать дальше, с берега загрохотали автоматные очереди, пули зашлепали по воде. Где-то рядом оглушительно рвануло, и полковника обдало целым фонтаном брызг, затем громыхнуло еще раз, и снова затрещали выстрелы. Второй сюрприз оказался ничуть не приятней первого.

Полковник разглядел за доками несколько больших валунов — подходящее укрытие. Только бы добраться до них…

— Слушай меня! — гаркнул он, стараясь перекричать грохот стрельбы. — Берите оружие и ныряйте. Плывите на восток, к скалам. Ныряйте и оставайтесь под водой!

Повторив приказ, Соуза сам нырнул и поплыл, энергично загребая руками. Этому его научили еще в BOPE — плавать под водой с оружием.

Полковнику все-таки пришлось вынырнуть дважды, быстро хватая ртом воздух и снова погружаясь в воду, — и его тут же осыпало выстрелами. Плывя с открытыми глазами, он видел пузырящиеся следы пуль. Но, пройдя сквозь двенадцатидюймовый слой воды, они теряли большую часть своей убойной силы, и полковник прекрасно это понимал.

Легкие едва не разрывались от нехватки кислорода, но полковник продолжал плыть, напряженно всматриваясь в зеленую воду перед собой. Наконец он различил смутные очертания валунов и устремился к ним. Соузе удалось вынырнуть в нужном месте, защищенном от убийственного огня со стороны крепости. Почти невероятно, но рядом с ним из воды появилось еще с полдюжины бойцов, и среди них — graças a deus[111]— Тиагу. Пули стучали по вершине скалы, осыпая их каменной крошкой, но не могли причинить вреда, во всяком случае в настоящий момент.

Мощный взрыв возле самого берега напомнил полковнику, что у противника есть минометы и гранаты, которые могут достать его парней и в укрытии.

Соуза выбросил из головы панические мысли. У него остались бойцы, способные сражаться. Не все еще потеряно.

Прячась за валунами по пояс в воде, полковник скомандовал:

— Все сюда! Ко мне!

Он видел и других солдат, плывущих в его сторону. Некоторые были ранены. Другие ныряли и больше не выныривали. Третьи просили помощи. Но полковник ничего не мог для них сделать и лишь бессильно наблюдал, как его людей расстреливают с берега из минометов.

Задыхаясь от ярости, ошеломленный внезапным поворотом судьбы, полковник огляделся. Рядом с ним прижались к скалам шестеро бойцов. Жалкие, растерянные, парализованные страхом. Он должен что-то предпринять, заставить их действовать, выполнять его команды. Сквозь узкую щель между камнями полковник осмотрел позиции врага. Стреляли из-за вулканического вала рядом с пристанью. По правому его склону разбросаны черные скалы. Если удастся пересечь свободное пространство и укрыться за ними, можно будет незаметно продвинуться дальше вдоль излучины острова.

Полковник обернулся.

— Слушай меня! — Он помолчал, а затем крикнул громче: — Filhos da puta[112], слушайте!

Они наконец-то очнулись, и в их глазах появилось осмысленное выражение.

— Бежим вверх по склону вон к тем скалам. Прямо сейчас. За мной!

— Может, прикрыть вас огнем? — предложил Тиагу.

— Бесполезно, их слишком много. Мы лишь предупредим врага. А так есть шанс застать их врасплох. На счет три… Раз, два, три!

Они выскочили из воды и помчались по склону, усыпанному вулканическим пеплом. Огонь тут же переместился от валунов к ним. Но враг не ожидал такого маневра, и все семеро добрались до скал прежде, чем вокруг начали рваться гранаты. Отсюда уже были слышны команды на немецком языке.

— Не останавливаться! Вперед! — приказал полковник.

Пригнувшись, они побежали дальше, пересекая склон по диагонали и обходя излучину острова. За их спинами над изрытым ямами черным вулканическим конусом высилась крепостная стена.

Как только они выскочили из укрытия, огонь снова усилился, поднимая в воздух тучи пепла. Бегущий слева от полковника боец вскрикнул, когда пуля с глухим стуком вошла ему в грудь. Истекая кровью, он тяжело повалился на камни.

Остальные продолжали бежать под пулями, зарывающимися в пепел у них под ногами. Все громче звучали крики на немецком языке:

— Ihnen nach! Verfolgt sie![113]

Полковник понял, что враг догоняет его отряд.

— Ложись! — скомандовал он. — Приготовиться, огонь!

Отлично обученные спецназовцы мгновенно повернулись и легли в мягкий пепел. Раздались выстрелы, и полковник с удовлетворением отметил, как несколько преследователей упали замертво, а остальные поспешили укрыться.

— Встать! — крикнул он. — Бегом!

Отряд помчался дальше. Обогнув склон, полковник увидел впереди — на расстоянии в четверть мили — уродливую брешь в крепостной стене. Там, в крепости, у них будет больше шансов выжить, чем на открытой местности.

— Бежим к той дыре! — распорядился он и показал направление рукой.

Бойцы рванулись к разрушенной стене, но позади снова зазвучали выстрелы. Если удастся дотянуть до этой бреши, talvez…[114]

Пендергаст, устроившийся в наполовину обвалившейся бойнице крепостной стены, следил за тем, как два катера приближаются к пирсам. Сначала он думал, что это обманный маневр, но потом с тревогой осознал, что полковник изменил план операции.

Он решил высадиться прямо на причале.

Пендергаст понимал суть его замысла: ошеломить врага внезапной атакой. Еще в Альсдорфе они с полковником обсуждали этот вариант и отклонили его из-за пусть и маловероятной, но реальной опасности попасть в засаду. Нельзя было исключать возможности того, что защитники крепости, услышав стрельбу в городе, успеют подготовить ловушку… или приготовили ее заранее, а теперь просто приведут в действие. Соуза считал, что это лишняя перестраховка, но в итоге позволил Пендергасту переубедить себя.

Как выяснилось, не до конца.

Пендергаст продолжал следить за катерами, и сердце его стучало все сильнее. Этот план мог сработать. Ему уже стало ясно, что полковник взял с собой гораздо меньше людей, чем было оговорено, — с такими незначительными силами быстрота и неожиданность приобретали еще большее значение.

Если все пройдет гладко — тем лучше. Но это был риск, авантюра.