Феодал. Усобица - Александр Логинов

— На охоту отправился с Ахметом. И Кулчук с ними, — добавил он, предупреждая следующий вопрос государя.

— Так… А…

— А Кузьма сторожи проверяет, — быстро ответил парень.

— Нормально так, — недовольно поджал губы Андрей. — А на кого усадьбу оставили?

— Так Данила, Прохор и этот, как его… баронет.

Андрей обреченно махнул рукой, возвращаясь обратно в шатер. Проблем выше крыши, а ближникам хоть бы что. Одна радость — Афоня выжил, но на ноги стрелец встанет еще не скоро. Чудо, что выжил стрелец, обычно с такими ранами не живут.

А проблем действительно хватало. И все требовали взвешенных решений.

Если с набегом, учиненным Лукой еще можно разобраться, то с теми, кого он привез из набега, князь не знал что делать. С пятилетними малышами разобраться просто — отдали под начало Петьки с сестренкой. Андрей даже опешил, когда увидал, как с вернувшихся из набега кораблей на берег сводят малолеток. Лука человеколюбием не страдал, сохранил жизнь только тем, кто меньше чеки колеса повозки, остальных фрязинов убили. На немой вопрос князя воевода ответил:

— Вот. Привез.

— И на кой они мне сдались? — не удержался тогда князь от упрека.

— Раздадим холопам, лишние руки в семье всегда нужны.

— Лука! Ты в своем уме? — взорвался князь. — Мы в Крыму!

— Ништо. Даст бог, вернемся, — беспечно махнул рукой воевода.

— Ладно, хоть не предложил продать, — буркнул князь.

Продажа в рабство — здесь обычное дело. Но как говориться, всегда есть нюансы. Продавали редко и только тех, кого взяли в полон, во время военных походов. Крестьян можно сказать совсем не продавали — садили их на землю. А вот воинов — тех продавали. Татар — немцам и фрязинам. Немцев — татарам. Это если веру менять отказывались. Литовцев или к себе в дружину брали как свободных, или в боевые холопы записывали, если их боярин не вносил окуп.

Ну да бог с ним, с этим детским садом. Вот то, что Лука привез боярыню местную вместе с дочкой — это проблема. С властями Кафы вопрос решался просто. Дать серебра Иснардо и представить дело так, что Савка — пострадавшая сторона. Выставить дело так, что бы никто не даже не подумал, что убийство фрязинов — дело рук Андрея. Списать все на татар хана Солхата. Его татары и так набеги устраивают. Или на воинов государя Феодоро, или на осман. Кстати, об этом княжестве, лучше бы Лука порешил боярыню, сохранить тайну с живым свидетелем не получится. В Кафе рано или поздно станет известна правда, но с живой боярыней, боюсь это случиться совсем скоро. Не увозить же ее на Русь, да и не прирезать (да простят ГГ моралисты, чего греха таить, Андрей рассматривал и этот вариант. Своя рубашка — ближе к телу).

Жизнь научила Андрея не торопиться. Пока ближники соберутся — есть время отписать грамотки домой. Женам писалось легче всего: «Люблю. Целую. Ждите».

Спиридону, отцу его женщин, князь отписал обстоятельно, в основном одобряя все начинания управляющего. Андрей плохо представлял, как дворецкий умудрялся управлять княжеской вотчиной, что и овцы, то бишь крестьяне, были целы, и волки сыты. Продовольственная безопасность — главная задача, которую решал Спиридон. С частыми неурожаями — это проблема номер один. Дворню прокормить и стражников осадного воеводы Демьяна — запас нужно иметь не малый. Хорошо, что большая часть его двора сама себя кормит — постоянно в походах. Но о крестьянах тоже думать надо — случись неурожай, никому они окромя своего государя не нужны. Потому и старался Спиридон, что бы крестьяне жили богато, ему в том — прямая выгода. С зажиточного можно и поболее содрать и в голодный год, такой крестьянин сможет без помощи государя обойтись — запас имеется.

Идея с мастерскими по производству доспеха, оказалась хороша, но железа и стали в вотчине — кот наплакал. Болотное железо из Пронского княжества годилось, разве что на удовлетворение хозяйственных потребностей. Для броней и оружия оно не подходило, тут нужно качественное железо. Гаврила в Новгороде не мог выправить ситуацию. Да, скупал Гаврила местное железо, но его качество оставляло желать лучшего, а немцы железо в Новгород возили малыми партиями и спрос на него был высок, Гавриле перепадали крохи.

Такого мастера как немец Гельмут, качество местного железа не устраивало, ему подавай лучшее, а где его взять?

Выход один — отправить Гаврилу в Стекольну. Двойное гражданство — бюргерство в Европах не редкость, главное заручиться рекомендательными письмами ганзейских купцов. Андрей уселся писать письмо Гавриле, подробно описывая, что должен сделать купец. Первое — нанять корабль. Второе — делай, что хочешь, но получи рекомендации немецких купцов. Серебра на это не жалей. По прибытии в Стекольну предъявить письма магистрату и вручить поминки всем от кого зависит принятие решения на дарование бюргерства Стекольны. Для этого лучше всего подойдут меха белки и по одной шкурке соболиной и горностая. Как получит добро — сразу дом покупать. Вот тут скупиться не следует. При средней цене городской усадьбы в семьдесят марок, стоит переплатить, то показатель статуса. Так, что пускай Гаврила берет двор с домом побогаче и обязательно с каменной оградой и погребами, на это дело Андрей разрешает потратить до трехсот стокгольмских марок. И сразу лавки купить на корнторге[74]. Позиционировать Гаврила должен себя исключительно суконщиком, но лавки должны быть две: отдельно для торговли сукном и отдельно для торга пряностями. За занятие двумя видами стационарной торговли полагался штраф — сорок стокгольмских марок, так пусть Гаврилу это не смущает, князь дает на то свое позволение.

Андрей отложил в сторону гусиное перо, улыбаясь, представляя лицо брата Луки, когда он будет читать грамотку. Познания Андрея о жизни столицы свеев, удивили бы не только Гаврилу, но и любого купца. У Шателенна в слугах есть один свей, родом из Стекольны, вот он и просветил князя. Парню все равно ничего не светило, его папаша местный бонд, решил серебра срубить по легкому. Продал на торгу два куска мыла, а для пущего веса, спрятал внутри кусков мыла камни. Обман раскрылся быстро. Решение суда простое — папашу-бонда признали виновным и приговорили к уплате штрафа в двести двадцать марок. Простенько и со вкусом: сто марок — королю, сто марок — магистрату, и двадцать — пострадавшей стороне. Усадьба папы-бонда потянула на сто марок. Их король забрал себе, а на выплату остального штрафа серебра не хватило. Папашу тогда приговорили к уплате «телом», то бишь сделали рабом пострадавшей стороны. Вот так, нефиг обманывать честных покупателей.

Андрей на всякий случай, написал Гавриле, что запрещает ему заниматься торговлей мясом, ибо со слов свея это дело простолюдинов. Для Андрея, нет разницы в торговцах, что мясом торгует, что сукном — один фиг торгаш. Ан нет. Есть разница. Огромная. Мясник — простолюдин и торговлю мясом, ему и его потомком, если даст бог повезет выйти в люди, будут, презрительно кривясь припоминать. В сознании людей этого века — суконщик, человек благородный, а мясник — простолюдин, так что современники Андрея по «темным векам» четко проводили черту между мясниками и торговцами сукном.