Преисподняя. Адская бездна - Джефф Лонг

В одно ужасное мгновение перед ней в хронологическом порядке промелькнули все недавние события: ночное похищение, отчаянное сопротивление Джейка, крестовый поход, сражение и даже неровное отверстие в голове Сэм. Эти картины завертелись вокруг нее, все быстрее и быстрее.

«Сэм мертва!»

Душераздирающий вопль вырвался из ее горла.

И вдруг ее мозг не выдержал. Щелкнул переключатель. Крик затих. Мир вокруг опять стал прекрасен.

Пять гоблинов не имели никакого отношения к детям. Они тихо переговаривались, и их речь звучала почти музыкально, с легкими прищелкиваниями. Ребекка улыбнулась. Ей вспомнилась техасская ночь со стрекотом сверчков и мерцающими светлячками.

Наконец гоблины встали и пошли своим путем.

Сэм…

— Сэм, — позвала она.

— Мама.

Ребекка побрела к берегу. Они оставили полоску свежего мяса на ее брюках. Сэм дразнила ее, прячась где-то неподалеку. Ребекке нравилось, что девочка счастлива.

Тропинка была окрашена лужами крови, усеяна стеблями тростника, острыми металлическими и каменными осколками. Вдалеке виднелась крепость. Вновь нахлынули страшные воспоминания, но ей удалось отогнать их. Помогало то, что тела исчезли. Это она одобряла. Закончив игру, нужно убрать за собой.

Ребекка подошла к странному мосту из верхушек колонн, перекинувшемуся через воду. Она представила, как ее маленькая балерина перепрыгивает с плиты на плиту.

— Мама! — нетерпеливо позвала Сэм.

Ребекка двинулась по мосту.

Картину портило всего одно тело. Мужчина плавал в воде лицом вниз. Казалось, его удерживают на поверхности тугие воздушные шары розового цвета, прикрепленные к спине, рукам и ногам. Медузы наслаждались добычей. Впрочем, неважно.

— Ма-ма!

Вперед. На противоположном конце моста выстроилась череда белых пиков.

— Осторожнее, Сэм.

Кажется, ее веселая Хайди[31]карабкается на вершины Альп?

Нет, это не Альпы. И не Хайди. Пирамиды. Они в Египте. Вверх по граням карабкаются какие-то животные. Египетские обезьяны?

Вблизи пирамиды оказались не такими ровными и красивыми. Алебастровая облицовка потрескалась и местами обвалилась. Белый булыжник устлан белыми костями.

— Сэм, милая, — позвала Ребекка.

Ей не нравились дома с привидениями. Здесь плохо пахло. Из каждой трещины, с каждого выступа скалились черепа. Наверху сновали животные. Меж гигантских оснований пирамид скользили тени. Ребекка старалась не смотреть на них. С глаз долой — из сердца вон. Или наоборот? Она запуталась. Впрочем, неважно.

— Пора идти, Сэм, — снова позвала она.

— Иди сюда, мама.

Ребекка с трудом карабкалась вверх, преодолевая завалы. В самом центре комплекса пирамид раскинулась широкая площадь. Залитая кальцитом, засыпанная обломками алебастра и заросшая толстыми лианами, она была похожа на лес без деревьев. В дальнем углу под самой большой пирамидой виднелась более-менее расчищенная площадка. Ребекке вспомнилась требующая ремонта развалюха, которую купили они с Джейком. Тяжелый труд, тонны краски, мили обоев — и хибара превратилась в уютный домик.

Она посмотрела на маленькие фигурки, которые очищали верхние части пирамид и убирали камни. Кому-то в голову пришла верная мысль — тому, кто обладал властью. Наверное, король. Или — если это Египет — фараон. Она разыщет этого парня и спросит дорогу на Остин, а затем заберет Сэм, и они отправятся в путь.

Ребекка заблудилась среди мешанины опрокинутых обелисков и торчащих из трещин в земле лиан. Спину саднило. Она чувствовала себя слабой, как котенок.

— Мама.

Ребекка направилась к гигантской пирамиде. Рабочие трудились на уходящей ввысь грани. Вниз с грохотом катились камни. В воздухе висела пыль. Чуть дальше к вершине поднималась крутая лестница.

Из-за стены на нее смотрел мужчина с усами и густыми баками. Откуда-то в памяти всплыло его имя.

— Мистер Джонсон, — сказала она и подошла, чтобы спросить, как чувствует себя его больная диабетом жена.

Это была всего лишь голова на каменном выступе. Ребекка слегка растерялась. Она надеялась, что мужчина ей поможет.

— Сэм?

Здесь произошло нечто такое, что не хотелось вспоминать, — как в запрещенных для детей фильмах. Неподходящее место для ребенка.

Едва заметная тропинка петляла меж недавно откопанных статуй. Они изображали гротескных существ, наполовину людей, наполовину животных. Похоже на персонажей сказок, вырезанных из камня: Медуза Горгона, Бэтмен, крылатая обезьяна из страны Оз. Самой большой и внушительной была статуя Минотавра.

— Мой архангел, — послышался сзади чей-то голос. — Наконец-то вы решили нанести нам визит.

Ребекка обернулась. Еще один гоблин, но немного отличавшийся от других. Бледная кожа все-таки имела какой-то оттенок, а ужасная болезнь съела нос и веки. Поверх набедренной повязки он носил кольчугу. Взгляд выпученных глаз остановился на ее груди.

Хорошо, что тут нет няни, подумала Ребекка. В ее книжках леди не носили белых туфель до Пасхи или после Дня труда. И леди уж точно не разгуливали голыми по пояс. А если и разгуливали, то у джентльменов хватало такта не пялиться. Хотя это чужая страна. У всех свои обычаи.

— Мы знакомы?

Гоблин приблизился и заглянул ей в глаза.

— Боже милосердный.

— Сэр?

— Может, оно и к лучшему, — пробормотал он.

Ребекка его смутно помнила — эту веселую лупоглазую жабу. Наверное, выпрыгнул из какой-то книжки, которые читали Сэм перед сном. Без лишних слов он протянул руку и приподнял ее грудь, словно спелый фрукт. Стиснул, потом отпустил.

Ребекке, наверное, следовало возмутиться, но ей не хотелось уподобляться «отвратительным американцам», которые вечно закатывают сцены и нарушают местные обычаи.

— Я ищу дочь, — сказала она. — Ее зовут Сэм.

— Знаю. Ее унесли, пока вы спали.

— Что вы имеете в виду?

— Ее нужно немного привести в порядок, Ребекка.

Разумеется, они должны были спросить разрешения.

— Скажите, кто тут главный?

— Вы действительно меня не помните?

— Прошу прощения. Вы король?

Это позабавило его.

— Почему бы и нет. Я всегда говорил, что мечтать нужно о большом.

— Мне нужно домой.

— Сюда, Ребекка.

Гоблин повел ее по дорожке. Он сильно хромал. С каменных выступов на нее смотрели знакомые лица. Некоторые были причесаны и украшены, словно домашние любимцы. Она старалась не давать воли своим мыслям.