История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней - Мунго Мелвин

В докладе Королевской артиллерии указывается, что 3 сентября к артиллерийскому обстрелу были готовы 197 британских орудий. Артиллерия французов была в три раза мощнее — всего 627 орудий в семидесяти двух батареях, значительная часть которых (267 пушек и мортир из тридцати четырех батарей) была направлена на Малахов курган и Малый редан[726]. Таким образом, более половины всей артиллерии союзников могли обстреливать главные цели. У русских было 1200 пушек и мортир, но они, как правило, уступали в калибре и дальности орудиям союзников. Более того, артиллеристы, защищавшие Севастополь, испытывали сильную нехватку снарядов и пороха. 5 сентября русский гарнизон в Севастополе включал 95 пехотных батальонов, три батальона ополчения и один стрелковый батальон; общая численность защитников, включая инженерные части и артиллеристов, составляла 49 тысяч человек. Генерал Хрулев по-прежнему командовал жизненно важной восточной половиной Севастополя, Корабельной стороной, включая Большой редан, Малаховскую башню и Малый редан, что примерно соответствовало третьему, четвертому и пятому секторам обороны русских[727]. Теперь численность русских батальонов сократилась и составляла менее 500 человек; потери были настолько велики, что во время решающих боев за город многие подразделения едва могли выставить 350–400 человек.

Один британский журналист, имя которого осталось неизвестным и который утверждал, что составил его на основании «подлинных писем и рассказов очевидцев», цветисто описывал события 5 сентября 1855 г.:

Когда в 4:30 утра орудия союзников открыли огонь, то, по словам того же источника, «железный шторм пронесся над русскими линиями, поднимая столбы земли и пыли, разбивая габионы, „расплющивая парапеты или обрушиваясь на дома и развалины позади них“. Как утверждают, „русские какое-то время казались будто парализованными; их батареям не хватало расчетов, чтобы ответить на такой сплошной и подавляющий огонь“. Тем не менее довольно скоро артиллеристы Севастополя открыли ответный огонь, как это происходило во время предыдущих бомбардировок. Русские, как обычно, стреляли хорошо, но в данном случае „медленно и аккуратно, как будто не могли позволить себе потратить ни одной лишней унции пороха“. Когда день подошел к концу и стало темно, огонь с обеих сторон продолжился ночью. Вот как описывал это один из очевидцев: „Не было ни секунды, когда в воздухе не свистели бы снаряды, — ни мгновения, когда небо не было прочерчено огненными кривыми или освещено взрывами“. Интенсивность этого фейерверка была настолько велика, что „линии русских брустверов на Редане, Малаховом кургане и их батареях стали постоянно видны в свете разрывающихся снарядов“[729].

Бомбардировка продолжалась еще два с половиной дня, до полудня 8 сентября. Союзники нанесли огромный ущерб оборонительным сооружениям Севастополя, особенно в районе Малаховской башни и Второго бастиона, а также самому городу. За первые два дня этой последней артиллерийской подготовки союзники сделали более 52 тысяч выстрелов, тогда как русские выпустили около 20 тысяч снарядов. За три дня русские „потеряли от вражеского огня 89 орудий и 113 лафетов“, особенно в восточных секторах обороны. Не выдерживали даже массивные земляные сооружения Тотлебена. Впервые с начала обороны города ремонтные команды не успевали восстановить разрушенные укрепления. В результате увеличились потери русских в живой силе и технике. К полудню того дня, на который была назначена франко-британская атака, 8 сентября, число жертв достигло двух тысяч человек[730]. Однако оставался открытым вопрос — с учетом событий 18 июня — смогла ли в данном случае бомбардировка достаточно успешно ослабить оборону русских, чтобы обеспечить успех штурма и положить конец осаде.

Главная атака французской армии была поручена II корпусу Боске и должна была развиваться в трех направлениях. Дивизия генерала Дюлака штурмовала Малый редан, дивизия Ла Монтружа пыталась прорвать стену между Малым реданом и Малаховской башней. Главные усилия корпуса (и армии) сосредоточились на атаке дивизии генерала Мак-Магона на Малахов курган. Каждая из трех дивизий Боске имела значительные резервы численностью не менее двух полков. Британский план атаки с небольшими изменениями повторял атаку 18 июня. Общее руководство было поручено Кордингтону, которому помогал Маркгам. Две атакующие колонны по тысяче человек каждая, из 2-й и Легкой дивизий под командованием полковника Виндгама и бригадира Ширли, были выбраны, предположительно в качестве компенсации за долгое сидение в окопах. Более свежие и, вероятно, более боеспособные дивизии, Шотландская и 3-я, оставались в резерве — решение, которое вызвало серьезные споры после атаки.

В числе британцев, участвовавших в штурме 8 сентября, был Джеймс Патулло, писавший накануне сражения: „Наконец больше не осталось сомнений, что мы предпринимаем еще одно наступление на Севастополь“. Он командовал 30-й пехотной ротой в колонне, сформированной из 2-й дивизии, но пребывал „в полном неведении“ относительно общего плана». Патулло вполне разумно рассудил, что «французы должны прочно закрепиться» на Малаховом кургане, «прежде чем мы пойдем в атаку». В то же время он решился высказать прогнозы относительно предстоящего дня, признаваясь, что «очень оптимистичен». Однако, предвидя успех, Патулло заявлял: «Я никогда не был сторонником победы любой ценой». В письме домой, которое оказалось последним, заключительные строки пронизаны мрачным предчувствием:

Нет никаких сомнений, что союзники достигли эффекта внезапности, выбрав время для начала атаки. Русские ожидали штурма на рассвете или с наступлением темноты. Несмотря на то что перед рассветом дозоры предупреждали о движении вражеских сил (французов) перед Вторым бастионом и Малаховской башней, атаки не последовало, и защитники, обычно пребывавшие в боевой готовности, несколько успокоились. Следующее предупреждение о сосредоточении войск противника пришло около 11:00 от русских наблюдательных постов на Инкерманских высотах. Однако задержки и путаница при передаче этого важного и срочного сообщения привели к тому, что ни русские военачальники в Севастополе, ни войска на оборонительных сооружениях не были готовы к полуденной атаке французов. За несколько минут подразделения Мак-Магона достигли Малаховской башни, и к 12:30 этот ключ к обороне Севастополя был уже в их руках. Затем они отражали все попытки русских вернуть оставленные позиции. Задачу русским затруднял тот факт, что укрепления на Малаховской башне, в отличие от остальных бастионов, предназначались для круговой обороны; их окружал глубокий ров с единственным узким мостом на внутренней, северо-западной стороне. После того как французы закрепились на позициях, выбить их оттуда было практически невозможно. Так получилось, что русский минный подкоп на Малаховской башне, предназначенный для того, чтобы взорвать врага, прорвавшего оборону, был еще не готов — для завершения главного туннеля требовалось два дня работы[732].