Печать на сердце твоем - Андрей Валентинов

— И сколько ты хочешь?

Кнесна отвернулась, и Згур с трудом сдержал усмешку. Сейчас бы поторговаться — то-то б весело было. Но люди на площади ждут помощи.

— Мало не возьмем, кнесна. Но не это главное. У меня есть условия. Пока их три…

Он успел обдумать это по пути в кром. Начинать нужно немедленно. И эта женщина должна помочь. Ведь это ее город!

— Первое. Я буду набирать войско. Это будет мое войско. Пока я на службе, никто не смеет вмешиваться в военные дела. Ни ты, ни твои бояре…

— Не много ли хочешь? — не оборачиваясь, проговорила кнесна.

— В самый раз. Лучше один плохой полководец, чем пять хороших. Второе: город будет тоже под моим управлением. Я поставлю свою стражу…

Он ждал возражений, но кнесна-молчала.

— И третье. Сейчас твои горожане собирают серебро — кто сколько^ может. Заведовать скарбницей станут их выборные, но все расходы будут только с моего дозволения.

—Ясно…

Кнесна медленно обернулась, по бледному лицу скользнула усмешка.

— Ты отбираешь у меня войско, город и серебро. А что останется мне, комит?

Згур не стал отвечать. Если умная — поймет.

— Хорошо. Я согласна. Ты прав, на твоем месте я потребовала бы того же. Но ведь ты неЗнаешь Лучев!

— Людь поможет, — охотно откликнулся Згур. — Во главе стражи я поставлю одного парня — его зовут Щегол. Ну а с остальным…

Он вспомнил храброго десятника. Этот не подкачает!

— Разберемся!

Кнесна подошла к окну, медленно провела рукой по лицу, словно снимая усталость.

— У меня нет выхода, сын холопа. Бояре хотят сдать Лучев мадам, но это не спасет город. Лучше я поверю тебе. Хотя верить такому, как ты, трудно…

Она не скрывала презрения. Но Згуру было все равно. Будь здесь Улада, он бы, может, и возмутился. Но эта чужая женщина его не интересовала. Тут, в Лучеве, он действительно просто наемник.

— Обычно в таких случаях подписывают договор, комит. Чтобы потом не ссориться при оплате… Згур кивнул. Дело есть дело.

— Поговорю с моими людьми. Итак, я на службе? Кнесна пожала плечами:

— Ты на службе, комит. Сейчас я соберу думу и объявлю, что согласна. Как зовут твоего отца? Я не могу брать на службу бродягу без отчества.

— Ивор…

Имя вырвалось само собой. Згур даже растерялся, но пришел в себя и упрямо повторил:

— Ивор. Его зовут Ивор. Стыдиться нечего. Он — сын Ивора.

— Двойную плату против обычной! И тока в серебре! И харчи — от пуза!

— Ну, совершен-понятно! И добычи — третью долю!

— П-почему т-третью? П-половину!

— Твоя сотники забывала! Сотника втройне получала! А комита — вшестеро, однако!

Условия обсуждали шумно, с превеликим азартом. У костра собрались не только сотники, но и многие из простых фрактариев. Згур слушал, но не вмешивался. Этим храбрым людям виднее, сколько стоит их кровь.

— И половину вперед. Знаю я вентов! Потом и прошлогоднего снега не дождешься!

Они были довольны. — На Згура поглядывали с неприкрытым восторгом. Комит нашел им службу. Теперь «ката-киты» — не бездомные бродяги. Они снова — войско.

Чудик был тут же, у костра, но молчал, словно будущая служба его не интересовала. Згуру даже показалось, что бывший наместник вовсе не рад. Подумав, он встал и отозвал Чудика в сторону, к самому берегу, где было тихо и спокойно, только негромко шуршала легкая речная волна.

— Они не понимают. И ты тоже пока не понимаешь, компаро комит…

Згур не удивился. Чудик действительно разбирается лучше его. И лучше всех прочих.

— Тогда объясни!

Бывший наместник задумался, а затем заговорил медленно, словно рассуждал вслух:

— Им кажется, что это — обычная война. Тебе тоже. Но этот не так, компаро! Ты думаешь, что Сурь воюет со скан-дами?

Згур ждал всякого, но не этого. Чудик что, шутит?

— Не удивляйся, компаро комит. Один мудрец как-то сказал, что видимость не есть сущность. Я поговорил кое с кем в городе. Здесь есть очень неглупые люди… Дело не в скандах. На Сури идет борьба за власть, и сканды — только топор в чьих-то руках…

Чудик поглядел на темную реку, над которой стелился белесый вечерний туман. По изуродованному шрамом лицу скользнула невеселая усмешка.

— Это не ново. Боярам и местным кнесам надоела власть великого кнеса. Как видишь, от него уже избавились. Сканды грабят села и города, но не трогают боярских владений. Не слыхал? А дальше скорее всего будет так: на полночи местные кнесы создадут свою державу. А сюда придут мады — бояре уже с ними договорились. А сканды — обычные наемники…

Згур не поверил. Разве так может быть? Но ведь там, на площади, разговор действительно шел о мадах!

— Но ведь это измена, Чудик!

Бывший наместник вновь усмехнулся — на этот раз зло, презрительно.

— Измена? У бояр свое понятие о верности. Бывший великий кнес имел твердую руку. А чужеземцам легче будет править, опираясь на знать. Поговаривают, что на полночи великим кнесом выберут сканда. Есть такой — Халы Олавсон. Его — илиего родича Мислабури. Чужак не будет ссориться с теми, кто его пригласил. А мадский регус давно уже смотрит на Лучев…

— И тут появляемся мы, — понял Згур.

— Да, и тут появляемся мы, компаро. Кости брошены на доску, игра в разгаре, и наша кость — лишняя…

— Что же делать?

Чудик вновь замолчал, затем пожал плечами:

— Ребятам нужна служба. Мы наемники, наше дело — воевать…

— Ты не похож на наемника! — не выдержал Згур.

— Неужели? — Чудик покачал головой. — Нет, компаро комит, теперь я такой же наемник, как они. И как ты сам. Но ты — комит, ты должен думать об остальных. И для начала постарайся понять — мы будем воевать не только со скандами. И, может, не столько с ними…

Згур поглядел на темную реку. Странно, ему казалось, что быть наемником просто. Может, он и согласился уйти с «катакитами», чтобы не думать ни о чем лишнем, не играть в «Смерть Царя» живыми фигурками. Интересно, что бы сделал на его месте отец?

— Чудик, а почему ты всех называешь «компаро»? В твоей земле так принято?

— В моей земле? — послышался негромкий смех. — Пожалуй, и так. Я десять лет рубил мрамор в каменоломнях. Красивый камень, компаро! Очень красивый… Там, под землей, все называют друг друга «компаро» — «товарищ». Когда на ногах и руках цепи, когда тебя бьют бичом, то забываешь о пышных титулах…

Тут же вспомнился бедолага «чугастр». «Клятые огнища!»

— Тот парень… Вы его зовете Яртак…