Глаз Голема - Джонатан Страуд

Она проснулась в кромешной тьме и довольно долго лежала, окоченевшая и продрогшая. Потом встала, нащупала выключатель и включила лампочку под потолком. В кладовке всё было точно так же, как и накануне — когда здесь вместе с ней были и остальные. Когда Ник отрабатывал боевые приемы, а Фред со Стенли метали диски. Китти разглядела дырку в балке, где застрял диск Фреда. Ну, и что толку от всех этих упражнений?

Девушка села на поленницу и вперила взгляд в противоположную стенку, безвольно уронив руки на колени. В мозгах прояснилось, только голова слегка кружилась от голода. Китти глубоко вдохнула, выдохнула и попыталась сосредоточиться на том, что нужно делать теперь. Это было непросто: ведь вся её жизнь пошла насмарку.

Более трёх лет все её помыслы занимало Сопротивление, Сопротивлению она отдавала все свои силы… А теперь, за одну-единственную ночь, всё это оказалось сметено, словно потопом. Конечно, Сопротивление и в лучшие свои времена было довольно шатким сооружением: они то и дело ссорились и спорили из-за того, как им следует действовать, а за последние месяцы разногласия сделались ещё сильнее. Но теперь не осталось вообще ничего. Её товарищи погибли, а вместе с ними погибли и их общие идеалы.

Да и были ли они вообще, эти общие идеалы? То, что произошло в аббатстве, изменило не только её будущее — оно ещё и преобразило её представление о прошлом. Теперь тщетность всего их предприятия представлялась ей очевидной. Тщетность и, вдобавок, несерьёзность. Вспоминая мистера Пеннифезера, она теперь видела не стойкого, убежденного вождя, за которым она шла так долго, а ухмыляющегося воришку, краснолицего и потного, роющегося в отвратительных лохмотьях в поисках дурных и опасных вещей.

Чего они вообще надеялись добиться? Чем могли бы им помочь эти артефакты? Разве можно было остановить волшебников хотя бы этим хрустальным шаром? Нет, конечно. Всё это время они обманывали самих себя. Сопротивление было не более чем блохой, кусающей мастиффа за ухо: взмах лапы — и все.

Китти достала из кармана серебряную подвеску и тупо уставилась на неё. Дар бабушки Гирнек спас её. Ей просто повезло, что она вообще выжила.

В глубине души Китти давно знала, что организация умирает, но обнаружить, что задавить её было так просто, всё равно стало для неё шоком. Один-единственный демон — и вся их хваленая сопротивляемость ничем им не помогла. Все их отважные речи, мудрые советы мистера Хопкинса, похвальбы Фреда, рассуждения Ника — все оказалось впустую. Китти теперь с трудом могла припомнить их аргументы: события в гробнице начисто стерли более ранние воспоминания.

Ник! Демон сказал (его слова Китти вспомнила без труда!), что убил десять из двенадцати непрошеных гостей. Если учесть те, давние жертвы, получается, что Ник тоже выжил! Девушка криво усмехнулась: он слинял так быстро, что она даже не заметила, как он исчез. Ему даже в голову не пришло помочь Фреду, Энн или мистеру Пеннифезеру.

И ещё мудрый мистер Хопкинс… При мысли о неприметном учёном Китти овладел гнев. А где он-то был всё это время? Далеко оттуда, в полной безопасности. Ни он, ни таинственный благодетель, тот джентльмен, чьи сведения о защите Глэдстоуновои могилы оказались столь неполными, не решились приблизиться к гробнице. Если бы не влияние, которое они оказывали на мистера Пеннифезера последние несколько месяцев, остальные её товарищи были бы сегодня живы! А что они раздобыли ценой собственной жизни? Никчемную деревяшку!

Посох лежал на полу посреди мусора. Китти внезапно разъярилась, схватила его обеими руками и с размаху ударила о колено. Но, к своему удивлению, ничего не добилась: только едва не вывихнула себе запястья. Деревяшка оказалась куда прочнее, чем выглядела. Китти швырнула её об стенку.

Гнев её улегся так же стремительно, как и вспыхнул, уступив место опустошенности. Быть может, со временем она и свяжется с мистером Хопкинсом. Обсудит возможный план действий. Но не сегодня. Сейчас ей нужно было что-то другое, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Нужно повидать родителей.

Китти вышла во двор конюшен и прислушалась. Время было уже к вечеру. Вдалеке слышались сирены, пару раз ветер донес из центра Лондона какой-то грохот. Там явно что-то происходило. Китти пожала плечами. Что ж, оно и к лучшему. Значит, её никто не потревожит. Девушка заперла дверь, спрятала ключ и отправилась в путь.

Несмотря на то что шла она налегке — посох Китти оставила лежать в кладовке, — на то, чтобы дойти до Белема, времени потребовалось немало. К тому времени, как она вышла к знакомому перекрестку нескольких улиц недалеко от своего дома, уже темнело. Она устала, натоптала ноги и проголодалась. За весь день Китти ничего не ела, не считая пары яблок, которые ей удалось стащить с лотка зеленщика. Её преследовали соблазнительные мысли о матушкином ужине, о своей комнате, где стоит уютная мягкая кроватка и гардероб с не закрывающейся дверью. Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз там ночевала? Уже больше года, наверное. Приятно будет провести там хотя бы одну ночь.

Сумерки уже сгущались, когда Китти вышла на свою улицу и, бессознательно ускорив шаг, подошла к родительскому дому. В гостиной горел свет. Китти испытала прилив облегчения, но вместе с тем и укол тревоги. Мать, конечно, ужасно ненаблюдательна, и все же она не должна ни о чём догадаться, пока Китти не решила, что делать дальше. Она осмотрела своё отражение в соседском окне, пригладила взлохмаченные волосы, по возможности отряхнула одежду. Руки, правда, по-прежнему грязные, и под глазами круги, но с этим уж ничего не поделаешь. Китти тяжело вздохнула. Могло бы быть и лучше, но уж что есть, то есть. Она подошла к двери и постучала. Ключи от родительского дома остались на квартире.

После небольшой паузы — Китти даже чуть было не постучала снова, решив, что её не услышали, — в прихожей появилась знакомая хрупкая фигурка. Она немного задержалась посреди прихожей, словно не зная, открывать или нет. Китти постучала по стеклу:

— Мам, это я!

Фигурка нерешительно приблизилась. Мать чуть-чуть приоткрыла дверь и выглянула наружу.

— А, Кэтлин! — сказала она.

— Привет, мам, — сказала Китти, улыбаясь как можно непринужденнее. — Извини, что я без предупреждения.

— Ага. Да.

Мать почему-то не спешила открывать дверь. Она смотрела на Китти с испуганным, слегка опасливым выражением на лице.

— Что-нибудь случилось, мам? — спросила Китти.

Она слишком устала, чтобы насторожиться.

— Нет-нет. Ничего.

— Так что, можно войти?

— Да… Да, конечно.

Мать отошла в сторону, впустила Китти, подставила холодную щёку для поцелуя и аккуратно затворила дверь.

— А папа где? На кухне? Я знаю, что уже поздно, но я ужасно голодная.

— Проходи, пожалуйста, в гостиную, милочка.

— Ладно.

Китти пересекла прихожую и вошла в маленькую гостиную. Тут всё было почти так же, как она помнила: потёртый и выцветший ковер; небольшое зеркало над камином; почтенный диван и кресло, которые её отец унаследовал ещё от своего отца, вместе с кружевными подголовниками на спинках. На журнальном столике стоял чайник и три чашки. На диване сидел её отец. В кресле напротив него сидел молодой человек.