От Ленина до Путина. Россия на ближнем и среднем Востоке - Алексей Васильев

Евреи активно поддерживали тезисы большевистской пропаганды о слиянии наций, интернационализме. Эта позиция была не новой. Во время французской революции 1789 года представители французских евреев требовали «чести быть принятыми в качестве французских граждан во французскую нацию»318.

Ужасы нацистского геноцида разбудили дремавшие еврейские национальные чувства. Чтобы объединить усилия всех против смертельного врага и завоевать симпатии на Западе, Сталин создал 6 апреля 1942 года комитет, названный впоследствии Антифашистским еврейским комитетом, во главе с выдающимся актером Соломоном Михоэлсом. В комитет вошли известные представители интеллигенции и политические деятели еврейского происхождения. В конце войны Соломон Михоэлс написал письмо Сталину, предлагая собрать уцелевших евреев в Крыму и создать там Еврейскую автономную республику. Это пожелание станет через несколько лет политическим преступлением.

«Сталин после войны играл на русском национализме, который его спас во время войны, – рассказывал работник ГРУ. – Мне передавал человек, читавший резолюцию Сталина на письме Михоэлса: «За Крым пролито слишком много русской крови, чтобы его кому-либо (подчеркнул) отдавать». Поставил точку и сломал карандаш на точке».

За годы войны 340 тыс. советских евреев были награждены орденами и медалями на фронте и в тылу, 157 человек стали Героями Советского Союза, 72 – Героями Социалистического Труда319.

В преданности советских евреев режиму Сталина в ходе войны и в первый период после окончания войны, казалось, не было сомнений. Освобождение территорий СССР и стран Восточной Европы от нацистской оккупации, разгром фашистской Германии означали спасение уцелевших от геноцида евреев благодаря победам Советской армии, бесчисленным жертвам всех народов Советского Союза.

В Ялте в феврале 1945 года Сталин, Рузвельт и Черчилль согласились на консолидацию еврейского национального дома в Палестине и открытие дверей этой страны для еврейской иммиграции в близком будущем.

Палестинский вопрос не занимал в советской политике в регионе особого места. Арабские страны воспринимались в Москве как зона господства «британского империализма», и любое его ослабление приветствовалось. Еще в 1946 году СССР требовал прекращения британского мандата на Палестину, вывода британских войск и создания «независимой Палестины». Затем появился термин о возможном создании «двуединого еврейско-арабского государства». Но поддержка «реакционными пробританскими арабскими режимами» палестинских арабов, антибританская позиция сионистов, старые связи с еврейскими левыми в Палестине способствовали серьезной эволюции советской политики.

Борьба сионистов в Палестине за создание своего государства привлекла внимание Сталина. И он решил оказать им поддержку. Логика его действий была проста: арабский мир – домен пробританских и профранцуских реакционных режимов, здесь расположены английские войска и базы. Победа сионистов в Палестине означала бы поражение Великобритании и их марионеток. Значит, нужно было поддержать сионистов в Палестине, куда направлялись оружие и военнослужащие – евреи с боевым опытом.

Сталин просчитался. Но оформленная в политических декларациях советская позиция выглядела достаточно весомо и убедительно и оказалась настолько точно сформулированной, что спустя почти полвека ее принципиальные положения не нуждались в корректировании.

В ноябре 1947 года на сессии Генеральной Ассамблеи ООН советская делегация, которую возглавлял Громыко, поддержала как «наиболее приемлемое решение» раздел Палестины, потому что его предложение – создать «единое арабо-еврейское государство с равными правами для евреев и арабов» было отвергнуто всеми.

«Предложения о разделе Палестины на два самостоятельных независимых государства… не направлены против арабов, – заявил А.А. Громыко. – Это решение не направлено против одной из основных народностей, населяющих Палестину. Напротив, по мнению советской делегации, это решение соответствует коренным национальным интересам обеих народностей, интересам как еврейского, так и арабского народа»320.

Подтвердив, что Советский Союз «понимает национальные чаяния народов Арабского Востока» и «симпатизирует их усилиям освободиться от остатков ига национальной зависимости», Громыко заявил, что «два народа, которые живут в Палестине, обладают глубокими историческими корнями». И он повторил, что вследствие войны, развязанной гитлеровской Германией, «евреи страдали больше, чем любой другой народ». В результате, добавил он, «урегулирование палестинского вопроса на базе раздела страны на два независимых государства будет иметь большое историческое значение, потому что это идет в соответствии с законными требованиями еврейского народа, у которого сотни тысяч представителей все еще без крова, без очага…»321

Арабы расценили это предложение как скандальное, оскорбительное и неприемлемое. Они считали, что их заставляют платить за «историческую несправедливость», которая была допущена по отношению к евреям гитлеровской Германией.

СССР проголосовал в ноябре 1947 года за резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН № 181 «О создании двух государств на территории Палестины»322.

Через сорок восемь часов после официального провозглашения 14 мая 1948 года Государства Израиль Советский Союз, первым из великих держав, признал его, потом оказал реальную, в том числе военную помощь сионистам в их войне против арабов. Тогда и сложилась «линия перемирия», просуществовавшая до 1967 года323. Это было логическим продолжением позиции, занятой в ООН.

Советским евреям, которые вышли из кошмара войны, пережили геноцид, лагеря смерти, сражались против нацистов, создание Государства Израиль казалось чем-то вроде дополнительного реванша над нацизмом, над всеми гонителями и убийцами евреев в истории. Они восприняли это с чувством гордости и как евреи, и как советские граждане. Они не задумывались над тем, какие испытания выпадут на долю палестинцев и на долю самих евреев. Многие советские евреи хотели эмигрировать в Израиль.

В сентябре 1948 года первая официальная делегация Израиля прибыла в Москву во главе с послом Голдой Меир (тогда еще Мейерсон). Через несколько недель она присутствовала на церемонии Йом киппур, который отмечали в большой синагоге. Из воспоминаний писателя Юрия Колесникова: «На маленькой улице Архипова – там еще расположена синагога – и по соседству была такая толпа, что невозможно было пошевелиться. Собрались евреи из Москвы и из других городов… Наконец Голда Меир вышла из синагоги… и появилась на улице. Раздался взрыв приветственных криков. В толпе люди поздравляли друг друга, обнимались и желали друг другу счастья, как делают после этого праздника… Толпа кричала ей традиционное приветствие: «В будущем году, в будущем году!», а она, великолепно зная, что она делает, крикнула в ответ: «В будущем году в Иерусалиме!» Услышав эти слова, присутствующие – в атмосфере, когда никто не сомневался в том, что то, что делала и говорила Голда Меир, было с согласия самого Сталина, – также решили, что партия и правительство не замедлят обратиться с призывом… чтобы евреи уехали в Израиль, который стал новым другом Советского Союза, чтобы помогать там строить социализм…»324