Дни чудес - Кит Стюарт

– Я хочу пива, – сказал он.

– Тебе пятнадцать! – воскликнула Салли. – Но знаешь что? Ты прав. Нам обоим надо выпить пива. Поехали домой. В холодильнике есть несколько банок. Нам надо кое-что обсудить. – Она повернулась к нам с Тедом. – Увидимся в понедельник? Следует многое спланировать.

– Я принесу печенье, – сказал Тед. – Может, даже торт. Посмотрим.

– Поглядите на него, – сказала Салли. – Уже транжирит наш фонд «Спасем театр». А сейчас вот уставился в телефон. Кому шлешь сообщения, Тед? Управляющему твоим банком?

– Нет, извините. Только что получил эсэмэску от Анджелы, она просит встретить ее на улице.

Пожав плечами, он засунул телефон в карман.

– Спасибо, – поблагодарил я Салли напоследок. – Я перед вами в долгу. Перед каждым из вас.

– Нет никаких долгов, – отозвалась она. – Такова мораль нашей сегодняшней истории, так ведь? Если мы обязаны друг другу, то никаких долгов платить не надо. Ладно. Пойдем, Джей, купим пиццу по пути домой.

Мы проводили их взглядами, и я уже собирался извиниться и отправиться на поиски Ханны, но в этот момент со стороны парковки послышался мощный рев подъезжающего мотоцикла.

– Ну и дела! – воскликнул я. – Неужели «Ангелы ада» появились, чтобы поддержать нас? Или в Сомерсете есть банда байкеров – любителей театра, о которой я не знал?

Я повернулся к Теду, но он не глядел на меня, он, выпучив глаза, таращился на улицу:

– Это не банда байкеров. Это Анджела.

На несколько мгновений все онемели, потом дверь снова открылась и вошла жена Теда в потертой кожаной куртке поверх цветастого платья. Еще на ней был мотоциклетный шлем. Немного повозившись с ремешком, она сняла его. Волосы у нее были растрепаны, лицо раскраснелось.

– Я ждала тебя на улице, – сказала Анджела.

– Я… я… – промямлил Тед.

Он взглянул на жену, а потом на помятый, проржавевший, но, очевидно, исправный мотоцикл «триумф-бонневиль» с коляской, стоящий сразу за дверью.

– Ах это, – сказала она. – Я разговорилась с одним из медбратьев, ухаживающих за моей сестрой. Оказывается, он увлекается мотоциклами. Узнал, что это «бонневиль», и вызвался помочь с ремонтом. Очевидно, байк в хорошем состоянии. Там в основном был косметический ремонт, тупой старикан.

– Ты… ты отремонтировала мой байк?!

– Наш байк. У него немного подтекает масло и болтается рычаг переключения передач. Очевидно, корпус местами не подлежит ремонту. Но он ездит. Как бы то ни было, я прошла ускоренные водительские курсы. Очень удачно, что ты был все время занят театром, пока я тайком делала свои дела. Я собиралась продемонстрировать его тебе в твой день рождения, на следующей неделе, но не смогла устоять перед искушением приехать сегодня. Подумала, что это подыграет общей драматургии. Почему ты никогда не говорил мне, как это здорово – быть за рулем?

– Я думал, тебя это не интересует.

– Может быть, раньше так и было. А теперь интересует. Пойдем, прокатишь старушку. У меня с собой твой шлем. Может, мы сможем поехать в путешествие. Я слышала, в Скандинавии есть замечательные маршруты. Говорят, в Лапландии очень красиво.

– Я бы с удовольствием. Но, Анджела, как же твоя сестра?

– Она под присмотром, за ней ухаживают. Недавно одна очень умная молодая женщина сказала, что та Джулия, которую я знала, хотела бы, чтобы я жила и была счастлива. Она права. Я обязана перед сестрой использовать отведенное мне время, а не тратить его понапрасну. Тед, мы с тобой вместе, у нас есть здоровье, а теперь еще и мотоцикл с полным баком бензина. Давай отправимся в путь и посмотрим, куда он приведет. Думаю, сегодня это будет закусочная с рыбой и жареной картошкой. А потом поедем домой.

Не говоря ни слова, Тед подошел к жене, поцеловал ее, и они рука об руку вышли из здания. Я услышал, как мотоцикл завелся и умчал в ночь, но я не видел, кто был за рулем, а кто сидел в коляске. Я повернулся и пошел искать Элизабет, потому что теперь знал, что мне делать.

Театр пустел. Семья за семьей, пара за парой. Со столов, накрытых к чаю, убрали посуду и скатерти. Волонтеры прибирались в баре. Я помог Наташе и Себу дотащить корзинки с пожертвованиями в мой кабинет. Там были банкноты и монеты. У нас было восемь страниц подписей с именами и адресами. Мы представим совету весомые факты, мы привлечем на свою сторону местную общину и СМИ. Но об этом мы подумаем завтра. Я запер за собой дверь кабинета. В фойе осталось лишь несколько человек. И разумеется, поскольку это был театр, место для драмы, сюрпризов и откровений, в баре я узнал только двоих. Там была Элизабет, сидящая с равнодушным и отрешенным видом. Казалось, ей не по себе. А неподалеку от нее с пинтой пива в руках сидела Ванесса. Я подошел к ним. Ну вот, подумал я. Момент истины.

– Привет! – произнес я. – Спасибо, что пришла. Я не знал, появишься ли ты, но раз пришла, это означает чертовски много. Я серьезно.

– Я страшно рада, что пришла. Это было чудесно, – сказала Элизабет.

– Когда я приезжал повидаться с тобой в Гатвик, то ждал катастрофы. Это было так давно, Лиззи.

– Знаю.

– Произошло так много всего.

– Знаю.

– В тот день, когда ты пришла к нам домой и мы пошли на прогулку, я вдруг почувствовал, что мы семья. Звучит глупо, но такое было у меня ощущение.

Она чуть помолчала. Всего секунду.

– Я тоже это почувствовала.

Просвечивающее сквозь деревья солнце, оранжевый свет, листья у нас под ногами. Мы трое, идущие рядом.

– Элизабет… – начал я.

Не все истории гладкие. Начало, середина, конец… но не обязательно в таком порядке, иногда они перекручиваются, как в водовороте.

– Да?

Ее улыбка была знакома мне, как моя собственная.

– Ты и я, – сказал я. – Ты, я и Ханна. Это никогда больше не получится.

Входная дверь. Такси. Это Ханна сказала тогда «прости». Моя малышка.

– Лиззи, ты входишь в любой зал совещаний, где угодно на свете – Дубай, Шанхай, Сан-Франциско, – и через полминуты уже знаешь, кто важен, а кто нет, кто способен внести вклад, а кто – просто балласт и как обращаться с каждым человеком вокруг. Но ты вошла в наш дом и растерялась. Ты не знала, что делать и кто ты такая или какие вещи правильные. Все это было эмоционально, напряженно, но здесь ты не чувствуешь себя на своем месте. Не стоит извиняться, тебе не надо подстраиваться под нас. Тебе надо быть собой. А нам необходимо двигаться вперед.

Она опустила глаза на сумку, потом на часы.

– Ты уже… Есть кто-то еще? – Она произнесла это почти небрежно, как будто спрашивая о мелких повседневных заботах.

Я взглянул в дальний конец бара, где Ванесса разговаривала с Бобом Дженкинсом. Он что-то говорил, она качала головой. Отвернувшись от него, Ванесса облокотилась о стойку и взглянула на меня.