Образование древнерусского государства - Владимир Васильевич Мавродин

И несоша на гору, и погребоша и на горе, еже ся ныне зовет Угорьское, кде ныне Олъмин двор; на той могиле поставил церковь святаго Николу; а Дирова могила за Святою Ориною[465].

Странным было бы предположить, что Аскольд и Дир, убитые дружинниками Олега, выдававшими себя за «гостей Подугорских», убитые одновременно и в одном месте, вдруг оказались похороненными в двух разных местах: один, Аскольд, у Угорского, где во времена летописца стоял Олъмин двор и высилась церковь святого Николая, а другой чуть ли не за километр от могилы Аскольда, у церкви святой Ирины, близ Софийского собора. Память о княжении в Киеве Аскольда, о его могиле была жива в Киеве еще во времена летописца. Где-то здесь, у Угорского, стоял и его княжой двор. Тут же он и был убит[466]. Упоминание о церкви святого Николая, воздвигнутой на могиле Аскольда в связи с его походом на Византию и с сообщениями Фотия и биографа Василия Македонянина о крещении росов после похода 860 г., говорит о том, что поход, предпринятый в 860 г. и датируемый нашей летописью 866 г., был предпринят из Киева Аскольдом. Крещение Руси при Фотии было крещением Руси Аскольдовой. Принял христианство и сам Аскольд, и, быть может, церковь святого Николая, воздвигнутая на его могиле, носила имя его христианского патрона.

Княжение Аскольда датируется временем от 860 г. (быть может, ранее) до конца 60-х или начала 70-х годов IX в.

Во всяком случае надо полагать, что Аскольд и Дир правили не одновременно, и лишь летописная традиция связала их вместе. Иначе чем же объяснить, что убитые одновременно князья оказались похороненными в разных местах? Хотя в Древней Руси «могила» была не только местом погребения, но и памятником в виде насыпи, холма.

Дира знает не только наша летопись.

В своих «Золотых лугах» («Промывальнях золота») Масуди (943–947 гг.) пишет:

Первый из славянских царей есть царь Дира, он имеет обширные города и многие обитаемые страны; мусульманские купцы прибывают в столицу его государства с разного рода товарами[467].

Нельзя думать, что Дир — современник Масуди, но он несомненно правил во времена, не столь отдаленные. И Масуди, со слов мусульманских купцов, хорошо знавших Киев и часто ездивших туда со своими товарами, о чем повествуют и другие восточные писатели, заключил о его силе и богатстве. И это также не вызывает сомнений, так как Киев второй половины IX в. — крупнейший центр Руси. Масуди не знал своего современника — Игоря и пользовался (и это вполне понятно) несколько устаревшими сведениями, сообщенными ему мусульманскими купцами, ездившими в страну и город Дира и хорошо знавшими о его могуществе. Царство Дира у Масуди — восточный сосед Чехии Вячеслава, в состав которой тогда входил и Краков. Сообщение Масуди о «многих обитаемых странах», подвластных Диру, и свидетельство Фотия о том, что Русь еще перед походом 860 г. «подчинила своих соседей», подтверждают известия поздних русских летописей о войнах Аскольда и Дира с соседними народами и племенами, а следовательно, и о попытках наложить на них дань и распространить на их земли свою власть.

Ко временам Дира относится первый поход русов на Закавказье.

По свидетельству Мухамеда Эль-Хасана, написавшего «Историю Табаристана», в правление Хасана, сына Зейды (864–884 гг.), русы напали на Абесгун, но в борьбе с Хасаном они были разбиты[468].

Этот поход следует связать с именами Аскольда и Дира, вернее — последнего, связи которого с мусульманским миром заключались не только в приеме восточных купцов и в торговле с ними, но и в стремлении проникнуть по их стопам на Восток — источник всяких богатств, в страну роскоши и драгоценностей, известную с давних пор, но только теперь превращенную в объект походов и нападений. Быть может, этот поход на Восток, на Абесгун, привел к столкновению дружин Дира с печенегами, которое М.С. Грушевский датирует 80-ми годами IX в.[469]

Таким образом, княжение далеко не легендарного Дира необходимо будет приурочить к 70–80-м годам IX в.

Но все это еще не дает нам права считать достоверным рассказ о его убийстве Олегом, пришедшим откуда-то с севера.

О Дире помнили в Киеве летописных времен, как и об Аскольде, показывали его могилу, но обстоятельства его смерти еще нуждаются в уточнении. Об этом далее.

Русь Аскольда и Дира уже втягивалась в мировую политику. Мы не знаем, сколь велика была территория этой Руси, в какой мере она подчинила себе земли соседних племен: учитывая же сохранение племенных княжений и независимых племенных земель уличей и древлян еще в X в., мы можем определенно говорить, что кроме Среднеднепровского, Киевского, центра, земли летописных полян, она состояла из конгломерата слабо связанных с центром областей — земель союзных племен — «толковинов».

Тем не менее она уже выступает на арене мировой политики, заставляет могущественную Византийскую империю считаться с собой, заключать договоры, искать союзников для борьбы со страшным, воинственным и сильным народом «Ρῶς». Более того, видя всю бесцельность своих попыток найти союзника в борьбе с Русью в лице хазарского кагана, которого, в свою очередь, арабы склоняли к союзу с халифатом, а печенеги отвлекали своими беспрестанными нападениями, Византия пыталась насадить на Руси христианство исходя из своего представления об империи как о вселенском христианском царстве и стремясь таким образом втянуть Русь в орбиту своего влияния, ибо мечом отбиться и от русов, и от «сарацин» она была не в состоянии.

На этом пути Византия должна была столкнуться с католическим Западом, и хотя окончательное отделение церквей еще дело будущего, но проникновение папского влияния на восток Европы не могло не обеспокоить патриарха и императора.

А из учредителей грамоты гамбургско-бременской епархии 864 г. следует, что папа Николай I имел поползновение распространить христианство по западному обряду на всю территорию Восточной Европы, включая и Русь[470].

Этот путь западного влияния отмечен нашим летописцем: «от Рима» «в варяги» и «от варяг» по Двине на Русь. Запад, узнавший о Руси и через купцов-«ругиев», и через Краков, Прагу и Раффельштедт, через варягов, вроде знаменитого информатора короля Альфреда Великого Оттера, и через послов кагана народа «Рос», возвестивших о выходе Руси на арену мировой истории своим появлением в Ингельгейме, и через бесчисленное число всяких «периплов», этот Запад, естественно, стремился — и примеров этому мы скоро найдем немало — к вовлечению Руси в орбиту своего влияния.

Но Византия имела чересчур много преимуществ в борьбе за влияние на Русь.