Мир под напряжением. История электричества: опасности для здоровья, о которых мы ничего не знали - Артур Фёрстенберг

Сколько времени понадобится, чтобы люди перестали чувствовать себя настолько изолированными и не боялись сказать: «Твой мобильный телефон меня убивает» вместо «У меня электрочувствительность»?

Гру Харлем Брунтланн, доктор медицины, магистр здравоохранения

Множество людей страдают от головной боли из-за собственных сотовых телефонов. Почти четверть норвежцев, которых сейчас бы назвали «умеренными пользователями мобильных телефонов» (более часа в день), признались в этом ученым в 1996 г.[560] Почти две трети украинских студентов, которые считаются «активными пользователями» (более трех часов в день), сообщили ученым об этом же в 2010 г.[561] Возможно, у кого-то от мобильных телефонов действительно не болит голова, но этот вопрос задают очень немногие, а публично и правдиво отвечать на этот вопрос в обществе не принято.

Гру Харлем Брунтланн страдала от головных болей из-за мобильного телефона. И, поскольку она была генеральным директором Всемирной организации здравоохранения и бывшим премьер-министром Норвегии, она не считала необходимым из-за этого извиняться и просто запретила кому-либо входить в ее кабинет в Женеве с мобильным телефоном. Она даже в 2002 г. рассказала об этом в интервью норвежской газете[562]. На следующий год она покинула должность генерального директора Всемирной организации здравоохранения. Ни один общественный деятель больше не повторил ее ошибки.

У людей, у которых действительно не болит голова, мобильные телефоны все равно влияют на сон и память. Двадцать лет назад мне написал фолк-певец Пит Сигер. «В 81 год, – сказал он, – начать терять память – это нормально. Только вот кому я об этом ни говорю, мне все отвечают: ну, я тоже, по ходу, теряю память».

Те из нас, чьи травмы настолько тяжелы, настолько разрушительны, что мы больше не можем их игнорировать, те из нас, кому повезло, и мы знаем, что с нами произошло и почему, там и тут объединяются в маленькие изолированные группы. Из-за отсутствия общепринятого термина нам приходится называть наши страдания «электрочувствительностью» или, еще хуже, «электромагнитной гиперчувствительностью» (ЭГЧ), совершенно позорным названием для болезни, которая поразила весь мир и всех его жителей, названием не менее абсурдным, чем, скажем, «цианидная чувствительность» – если бы нашелся какой-нибудь глупец, который назвал бы так состояние отравившихся. Проблема состоит в том, что сейчас нас всех постоянно бьют током большей или меньшей силы, и, поскольку общество все это отрицает вот уже больше двухсот лет, мы выдумываем все новые термины, которые скрывают правду, вместо того чтобы простым языком признать, что же происходит.

После того, как в мой город 14 ноября 1996 г. впервые пришла импульсная микроволновая радиация, накрыв его весь целиком, я был настолько уверен, что она убила массу людей, что даже позвонил эпидемиологу Джону Голдсмиту и попросил совета, как мне это доказать. Бывший сотрудник Калифорнийского департамента услуг здравоохранения, Голдсмит тогда работал в Израиле, в Университете имени Бен-Гуриона в Негеве. Он посоветовал мне изучить статистику по еженедельной смертности в 122 городах, которую публикуют в сети Центры по контролю и профилактике заболеваний США, и узнать, когда именно началось обслуживание цифровых мобильных сетей. Вот результаты для девяти больших городов в разных частях страны, где мобильные сети ввели в действие в разное время:

Я был так уверен потому, что внезапное облучение моего города чуть не убило меня, и я знал людей, которые от этого умерли.

Четырнадцатого ноября я поехал в Киллингтон, штат Вермонт, на конференцию «Отключись от сети: последствия беспроводной революции для здравоохранения и государственной политики», которую организовала Вермонтская юридическая школа. Вернувшись домой 16 ноября, я почувствовал головокружение. Я предположил, что один из моих соседей распылил что-нибудь ядовитое или, может быть, в здании побывали дезинсекторы или дератизаторы. «Это пройдет», – подумал я. Но через несколько дней у меня начались тошнота и неконтролируемый тремор. Потом у меня впервые в жизни случился приступ астмы. Мои глаза были готовы выскочить из орбит, горло опухло, губы стали сухими, толстыми и опухшими, грудь сдавило, а еще болели пятки. Я настолько ослаб, что не мог даже поднять книгу. Моя кожа стала настолько чувствительной, что я не выносил даже малейших прикосновений. Голова гудела, словно товарный поезд. После 20 ноября я не мог ни спать, ни есть. Ночью 22 ноября у меня случился ларингоспазм, и я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Утром я взял спальник, сел на первый же поезд Лонг-Айлендской железной дороги и покинул город.

Облегчение было невероятным.

Позже я узнал, что 14 ноября, пока я был в Вермонте, первая в Нью-Йорке компания цифровой мобильной связи Omnipoint Communications начала продавать свои услуги широкой публике. Заработали тысячи антенн, размещенных на крышах шестисот домов: ньюйоркцы теперь жили внутри компьютера.

Я пообщался с несколькими друзьями. Вместе мы составили список симптомов и поместили объявление в местной газете: «Если у вас после 15.11.1996 наблюдались следующие симптомы: боль в глазах, бессонница, сухость губ, воспаленное горло, сдавленность или боль в груди, головные боли, головокружение, тошнота, дрожь, боль и ломота в мышцах или грипп, который никак не проходит, вы можете быть жертвой новой микроволновой системы, накрывшей город. Пожалуйста, обратитесь к нам».

И к нам обратились буквально сотни людей – мужчины и женщины, белые, черные, латиноамериканцы и азиаты, офисные работники, операторы ПК, брокеры, учителя, врачи, медсестры и юристы. Все они однажды ночью между серединой ноября и Днем благодарения проснулись с колотящимся сердцем и раскалывающейся головой, боясь, что у них сердечный приступ, инсульт или нервный срыв, а сейчас они с облегчением узнали, что не одиноки. Самым первым, кто ответил на объявление, стал 41-летний сотрудник авиакомпании, живший в Бронксе. У Джо Санчеса примерно 15 ноября вдруг разболелась голова, да так сильно, что он опасался, что у него инсульт. Через 5,5 месяца, 8 мая 1997 г., он умер – от геморрагического инсульта.