Дозвониться до небес - Юлия Лемеш

– Дай глянуть, что получилось?

Он уткнулся в экран фотика. Понажимал какие-то кнопки. Сердито хмыкнул.

– Продолжим?

Эта была самая дикая фотосессия за историю человечества. Красивая и бессмысленная до абсурда.

Совет

Если все хреново и жить не хочется, нужно сто один раз присесть, пятнадцать раз отжаться и только после этого спеть: «Если я чешу в затылке – не беда. В голове моей опилки – да-да-да!» Это если у вас есть чем приседать, отжиматься и петь.

Вполне возможно, вам поможет и другой способ. Надо выбрать из посуды три самых нелюбимых предмета и громко расколотить их (металлические брать не стоит – запаришься их бить). Далее следует взять три самые заношенные шмотки и порвать их на тряпки (которые вполне сгодятся для уборки). После чего рекомендуется обязательно сходить в парикмахерскую (станете красивее, а заодно сострижете весь накопленный негатив).

На следующий день я проснулась поздно. И почти сразу поняла – до меня никому нет никакого дела.

Целый день Арсений рылся в Интернете. Изредка заглядывая на экран, я видела куски самой разнообразной информации. Про вулканы, про слонов, про пиратов и даже кое-что из истории. Он полностью ушел в поиск нужной информации, совсем не замечая моего присутствия.

Понимая, зачем ему это нужно, я открыла книжку Пратчетта. Про плоский мир. Надеясь понять, как писатели придумывают свою вселенную. Увлеклась приключениями ведьм, очень похожих на бабку Арсения, и на какое-то время забыла, для чего начала читать.

Миша куда-то утопал. Маша отсыпалась после богатой событиями ночи. И вдруг я подумала, что мне будет жалко все это потерять. Не Машу, конечно. А все, что есть на земле. Птиц, деревья, кричащих цыганят и даже мыша, которого мы снова забыли покормить.

– Кушай. – Корки хлеба посыпались во мрак подпола.

– Он и без вас прекрасно проживет, – вскользь заметила Маша, зевая и потягиваясь, как кошка.

– Ты поговорить со мной можешь? – спросила я.

Она небрежно кивнула, но ушла на кухню. Пила воду из-под крана, зачерпывая ее ладошкой. Я смотрела на ее костлявую спину. Позвонки торчат, лопатки выступают. Интересно, а как я выгляжу со спины? Напившись, она вытерла мокрое лицо и уставилась на меня, ожидая начала разговора.

– Мне непонятно, как это все произойдет. Ну, если я соглашусь.

Маша сделала вид, что мой вопрос ее не интересует. Она открыла холодильник, заглянула в него и высказалась:

– Кто сожрал всю колбасу? Позавтракать нечем. Да поняла я, что тебя волнует. Ты про уход? Ничего сложно. Просто тебе придется умереть.

У меня в животе что-то сжалось. Маша усмехнулась.

– Страшно? А что страшного-то? Ты же знаешь, что смерти нет.

– Хорошенькое дело «умереть», если нет смерти. Ты проще говори. Чтобы мне понятно стало, – вывернулась я, понимая абсурдность нашей беседы.

Откромсав несколько кусков сыру, Маша задумчиво посмотрела на нож. Тупой, как носовой платок. Выудила из ящика стола точилку и принялась водить лезвием. Как мясник. Издавая жутко неприятный звук.

– Не хочется, а придется. Иначе никак. А как конкретно уйти из этой жизни, ты сама решай.

Говорит, а сама ножом водит туда-сюда. Зарезаться, что ли, предлагает? Как японцу – воткнуть себе в пузо и чтоб кишки наружу. Нафиг-нафиг.

– Типа самоубийства? Нет. Это не годится. Самоубийцы никуда не попадут. Это всем известно.

– Откуда?

– Что откуда?

– Откуда вам всем это известно?

И что ей ответить? Я не знаю. Но и правда – все так говорят. Я почти наверняка знаю, что происходит с самоубийцами. Они в стихийные бедствия превращаются.

– Смотри глубже. Почему человек прыгает с крыши? Правильно – потому что ему, дураку, кажется, что он жить не хочет. Он заблуждается, но в момент прыжка его уверенность зашкаливает. Итак, он думает, что не хочет жить. И это, милая моя, самое важное. А ты хочешь жить. Но не здесь. Две большие разницы.

Ловко нарезав батон, Маша самым ласковым образом намазала его маслом и прихлопнула поверху сыр. Мне казалось, что я и есть этот бутерброд, в который она вонзила зубы. В этот момент я была не только бутербродом. Я была всем. Кухней. Домом. Деревьями. Небом. Частично – моими родителями. И даже Арсением. И мне не хотелось терять ни молекулы из всего этого. Из случайной улыбки парня недавно в метро. Из пения птиц. Из тепла от солнечного света жарким летним днем. Запаха спелой земляники. Который был давно – но был!

– Я не смогу от всего отказаться. Я исчезну, если у меня отобрать все это. – Я раскинула руки в надежде, что она меня поймет.

– Твой выбор. Главное – не пожалей. Поверь, жалеть есть о чем. Но торопиться не нужно. Несколько дней у тебя остается.

Она жевала. Я думала. О себе. Я всегда знала, что я не такая как все. С раннего детства. С первого погасшего фонаря. Когда, шалея от фанатизма, вгрызалась в изучение колдовских наук. И о родителях я тоже думала. Как они переживут, если для них меня не станет? Не сомневаюсь – мама будет корить себя за невнимательность. Папа будет страдать молча. Но ничуть не меньше. Два страдающих человека. По моей вине. Им будет плохо, а я буду строить свой мир. Кроить его под себя. Накрою́ королевство. С детства о нем мечтала. Буду решать, нужны ли в нем комары и тараканы. И как быть с людьми нетрадиционной ориентации. Вот уж проще простого – надо сделать так, чтобы никому это дело в голову не приходило. Ведь не приходит людям в голову махать руками с утра до вечера в надежде взлететь. А еще надо будет как-то кардинально разобраться с правительством. Хватит им одной меня. Нечего спиногрызов плодить. А если что мне будет непонятно, надо придумать такую фигню, типа Интернета. Вроде информационной базы про все-все. Чтобы я могла, когда захочу, к ней подключаться. И набираться мудрости.

«А как же демократия?» – пропищал слабый голосок совести.

На фиг демократию. Будет монархия с ведьмой вместо королевы. Хотя я не против, если по бытовым вопросам и остальные к управлению подключатся. Я даже не против газет – должен же мой народ узнавать новости. Я и сама не прочь почитать, что про мое мудрое правление пишут. И никакой цензуры. Даже от моего имени. На фиг. Правда, только правда, и ничего, кроме правды. Специально наколдую так, чтобы иначе и быть не могло. В газетах – ни слова вранья. А телевизора им не надо. Жили же люди раньше без этой напасти. А еще – чтобы не было дерьма, типа зарабатывания на пороках, жестокости и слабостях. Хотя что я беспокоюсь – у меня не будет жестоких людей. Как только в человеке наметится порок – нос как хобот вырастет. Но ненадолго. Иначе каждому придется раз в день как слон выглядеть.

– Мечтаешь? Ну-ну.

Маша аккуратно вымыла чашку и поставила ее на сушилку. Вытерла со стола крошки и даже убрала разделочную доску на место. С ума сойти!