Прикосновение - Клэр Норт

– Пэм, – выпалил Койл, – не знаю, какие слухи до тебя дошли…

– Я слышала, что тобой завладели, – перебила она. – Операция пошла наперекосяк. Ты объявлен в розыск. Представляешь опасность. Они утверждают, что тебя скомпрометировала Янус.

– А во что веришь ты сама?

– Верю, что ты – это ты. Но не думай, что от этой мысли мне намного легче, Фил…

– Я теперь Натан.

– Пусть будет Натан, – продолжала она на одном дыхании. – Ты был дважды скомпрометирован всего за две недели. Отданы соответствующие приказы.

– И ты собираешься их исполнить прямо сейчас? Хочешь сделать порученную работу?

– Я… пока не знаю. Потому что прочитала досье, присланные тобой из Берлина.

– Ты о них кому-нибудь рассказывала? – спросил он, быстро вскидывая на нее взгляд.

Для меня все это стало новостью.

– Нет.

– И что ты думаешь?

– Мне видятся разные точки зрения.

– Маригар стрелял в меня. Причем ему отдали приказ стрелять.

Под легкой тканью шарфа было заметно движение бровей – удивленное и слегка недоверчивое.

– Почему?

– Мы везли с собой подозреваемого, вероятного призрака. Маригар решил, что этот свидетель представляет угрозу. В таком случае нам надлежало… – Он долго прокручивал слова в уме, прежде чем произнести их вслух: – Устранить опасность. Мы привели тело в ущелье, где текла река, и оно назвало имя Галилео.

– Понятно. Что произошло потом?

– Потом Маригар выстрелил в меня. Просто выполнял приказ и выстрелил. В Берлине Кеплер показала мне досье, и я понял, что они мне лгали, лгали нам всем, Пэм. Они полностью исказили картину случившегося во Франкфурте, они лгали о хозяевах тел, о Галилео. Кеплер сказала…

– Скорее уж Кеплер лжет.

– Но ты сама видела папку с материалами по Галилео. Ты веришь им? Ты стала единственной, кому я их показал. И что же, ты ничего в них не разглядела?

– Ты убил Маригара. – Она повысила голос, чтобы выговорить слова, которые иначе не желали срываться с ее языка.

– Я… Да. Он стрелял и ранил меня. Он смотрел мне прямо в глаза, знал, кто я такой, но все равно выстрелил, Пэм.

Она снова посмотрела на меня, тихо сидевшую в углу, затем обратилась к Койлу:

– Допустим, я тебе верю. Как же ты выжил?

Протяжный вздох Койла оказался, вероятно, красноречивее любых фраз. Прикрытый газетой пистолет повернулся стволом в мою сторону. Я крепко сжала свою кружку с кофе.

– Кеплер, – сказала я. – Вы называете меня Кеплер.

Она глубоко вдохнула. Голова ее чуть откинулась назад, рука дернулась, пистолет теперь был точно нацелен на меня, и его дуло даже стало чуть выглядывать из-под слоя газетной бумаги. Она ничего не сказала: слишком много слов надо было произнести вслух и сразу. Зато заговорил Койл, приглушенно, но с горячностью:

– Она… Оно не опасно для нас. Оно прилетело в Нью-Йорк добровольно.

– Если вам теперь известно мое имя, – добавила я, – то вы знаете, что я располагаю копиями документов из компьютера «Водолея», похищенных в Берлине. Я могла бы уже уничтожить «Водолей», не прибегая к помощи вашего «Фила», причем даже не рискуя жизнью. Здесь я оказалась только ради Галилео. Других целей у меня нет.

– И ты сотрудничаешь вот с этим? – прошипела Пэм.

– В противном случае я был бы уже мертв. Она… оно… – Он произносил слова медленно, принуждая себя вспомнить мою истинную сущность. – Оно помогло мне выжить. Оно ненавидит Галилео, а мне не причинило никакого вреда…

– Оно почти разгромило базу в Берлине.

– Оно спасло мне жизнь.

– Да, потому что носило тебя, – продолжала шипеть Пэм. – Оно осквернило тебя. Боже, ты хотя бы имеешь понятие, что оно с тобой сделало? Знаешь, какие поступки заставило тебя совершать?

– Я ничего… – заговорила было я, но она взвизгнула:

– Заткнись, заткнись! – Причем так громко, что на нас стали оборачиваться.

Койл помрачнел, а она вздрогнула и заставила себя говорить тише. Тонкая жилка между ее глазами набухла от напряжения и стала видимой в полосе, не прикрытой шарфом.

– Пэм, – голос Койла звучал успокаивающе, – ты уже нарушила все приказы, встретившись здесь со мной. Ты читала досье Галилео. Я уверен, что читала. Как и уверен, что ты все поняла. Ты тоже теперь все знаешь… Ты разобралась, в чем суть. Что такое Галилео. Какие чувства он вызывает у меня. А теперь выполняй распоряжения. Тебе велено меня убить – так убей, убей это… эту девушку на глазах у всех. Или на улице тебя ждет группа, чтобы схватить нас на выходе отсюда? Я не знаю. Но на что бы ты ни решилась, поверь: Галилео проник к нам. «Водолей» проводил исследования во Франкфурте, и он принял в них участие, подменил результаты, использовал в своих интересах. Я стрелял в женщину… Нет, не так. Я стал убийцей женщины, застрелив ее, когда она входила на станцию «Таксим» в Стамбуле, потому что Галилео солгал нам. Он разъедает нашу организацию изнутри, играет нами по своему усмотрению. Но… это сделал я. И только я. Убивать меня или нет – решать тебе, но кто-то должен остановить Галилео.

Она промолчала. Койл медленно протянул руку через стол, положил ладонь поверх ее перчатки и замер. Он прикрывал ее пальцы ладонью, а она плакала без слез, потому что не хотела, чтобы мы это заметили.

– Уходите, – прошептала она.

– Если хочешь, чтобы мы…

– Уходите! Убирайтесь! Выметайтесь отсюда!

– Но спонсор…

– Просто уходите скорее! – рявкнула она, и Койл рывком убрал руку, кивнул и, не сказав больше ни слова, поднялся из-за стола. Я последовала его примеру, быстро схватила рюкзак тонкими девичьими ручками и засеменила вслед за ним к выходу.

– Койл… – пробормотала я, но он лишь покачал головой, поэтому я закрыла рот и пошла дальше, так ничего и не сказав.

Мы сменили отель. В прежнем я одалживала слишком много тел, чтобы чувствовать себя в полной безопасности. Койл смотрел телевизионный выпуск новостей. Я слонялась по номеру из угла в угол. Наступил и минул полдень.

– Мне давно пора на занятия в университет, – сказала я.

– Тогда отправляйся на учебу, – отозвался он, не отрывая глаз от экрана.

– Но меня не интересует применение насекомых в медицине.

– Тогда найди себе другой предмет, Кеплер, и займись им.

Я скривилась, но все же вышла из номера, перебросив рюкзак через плечо.

Я ехала в вагоне подземки. Насекомое в банке, лежавшей на дне рюкзака, окончательно выбилось из сил и вяло стучалось в стекло. Я отвинтила крышку и чуть приоткрыла ее, чтобы впустить внутрь немного воздуха, а потом снова плотно закрутила. Поставив банку на пол вагона рядом с собой, потянулась к ближайшему пассажиру, не дав себе труда даже взглянуть, кто это и как выглядит, прежде чем переключиться.