Метаморфозы. Новая история философии - Алексей Анатольевич Тарасов

Горького в его «Климе Самгине», показывающем декадентскую позднецарскую Российскую Империю: «А был ли мальчик-то? Может мальчика-то и не было?…» Как, например, то делает Б. Латур с его “We have never been modern”. Так же и с социализмом. Может быть? нам это всё только причудилось? И сегодня мы, наконец, проснулись… Или, наоборот, уснули?… Эта позиция исходит из сомнения в возможности прогресса, при апелляции к возможностям (строго биологическим!) человека.

Вообще, по всей видимости, время 1960–70-х годов было по-своему беспрецедентным и судьбоносным для всего мира, поскольку именно тогда впервые в истории соединились две разнонаправленные траектории: социализм и экологизм, правые и левые. Та же траектория своеобразно повторяется и в интеллектуальной эволюции В. А. Кутырёва: он движется от социализма («Социализм: между прошлым и будущим» (1990)) к ко-эволюции («Естественное и искусственное: борьба миров» (1994)). Советская версия социализма была уникальна тем, что вместо эксплуатации одного класса другим, здесь была эксплуатация населения со стороны государства. Напомним, что капитализм – это общественно-экономическая формация, для которой характерно эксплуатация одного класса другим (капиталисты эксплуатируют пролетариат, наёмных рабочих), но при равенстве людей (человечества) с природой, со всеми другими биологическими видами, но не только… Так, тот же самый Б. Латур говорит о необходимости создания «парламента вещей», то есть равенства прав людей и вещей. Но, и это вслух не говорится, хотя если уж речь идёт о капитализме, хотя автоматически следует, за счёт ущемления прав людей. Социализм же, напротив, отличается тем, что здесь снимается эксплуатация человека человеком, достигается их реальное равенство, но это возможно достичь, как и в случае первобытно-общинного строя (первобытно-коммунального, а не коммунистического), лишь посредством более эффективной эксплуатации людьми (человечеством) природы. В диалектической логике исторического развития – это «первобытно-общинный строй», только на новом, более совершенном и прогрессивном витке развития[249]. Вот только «сплетя огромную сеть (мафиозно-клановую систему, круговую поруку) отношений, как пауки, мы живём и чувствуем себя в ней как мухи». Или «акторы» в терминологии Б. Латура. Может ли технология объединять нас? Да, если мы сами станем технологичными!

Совпадение или опять проявление «духа времени», но В. А. Кутырёв и Б. Латур, философы совершенно разного склада ума, идейные оппоненты, если не противники друг друга, покинули этот мир на одной и той же неделе, первый – во вторник (04.10.2022), а второй – в воскресенье (09.10.2022), с разницей всего в пять дней. Кутырёв всегда выступал против бессмертия. Отсутствие смерти равнозначно отсутствию жизни. Или индивидуальное бессмертие – то же самое, что смерть человечества. О неминуемо приближающейся с возрастом собственной смерти Кутырев – наполовину в шутку, наполовину всерьёз – говорил, что скоро неизбежно «присоединится к большинству». Мы, люди, которые в данный момент времени живут на Земле, всегда находимся в меньшинстве. И поэтому тем более удивительным и странным является то, как мы здесь живем, насколько не дружественно, не бережно, даже враждебно друг к другу относимся. Не по-человечески… Или: «Чувственная любовь к жизни заменяется умозрительной любовью к бессмертию». Наконец: «Собственно человеческое утрачивается незаметно. Мы не будем знать, когда нас не будет».

Несмотря на всю несхожесть мышления В. А. Кутырёва и Б. Латура, при внимательном, пристрастном рассмотрении, между ними можно найти несколько точек соприкосновения.

Например, одна из самых известных (иногда о ней говорят как об «основополагающей») работ Б. Латура «Наука в действии» (1987) в самом своём названии содержит большую долю юмора или даже издёвки над читателями, ведь по-английски, если прочитать не “Science in Action”, но “Science InAction”, то получится либо «паралич науки» или даже «парализация наукой»! Если в случае Б. Латура непонятно, он за эту самую парализацию или против, в первую очередь потому, что для акторно-сетевой теории нормативное измерение вообще отсутствует, пустое место (вот почему и «модерна никогда не было»), то В. А. Кутырёв прямо выступает в качестве критика науки. Он так прямо и говорил, что философия науки должна порвать с её обоснованием или легитимизацией. Она возможна только в качестве критики науки, то есть критики науки как нео-догмы, тотальной пост-идеологии.

Далее, известно, что В. А. Кутырёв предлагал обсуждать все проблемы науки и техники публично. В этом смысле его можно назвать «современным левеллером». Б. Латур тоже левеллер – уравнитель «людей» и «вещей» (о необходимости «парламента вещей» мы уже упомянули). Хотя их «левеллерство», опять-таки, почти диаметрально противоположной направленности. Латур, как известно, был сторонником так называемой «симметричной антропологии», выступающей за уравнивание людей с вещами, причём любыми, будь то природными или техническими. В немного других терминах, философия Б. Латур – это «плоская онтология», где люди и вещи равны, нет никаких иерархий, так как любые иерархии – иллюзия. Для В. А. Кутырёва же это очевидный симптом «того же самого», то есть критикуемого им, едва прикрытого риторикой слепка с положения человека в искусственной среде, его непрерывно умаляющейся здесь роли, вплоть до «потери дара речи». Не случайно, пишет он, «в компьютерных текстах исчезают имена собственные, которые теперь пишутся с маленькой буквы, ибо техника не отличает живое от неживого… [М]ыслят деревья, камни, животные, артефакты, отношения между ними – лишь бы не голова… [Человек] не мыслит как таковой, по природе.

Если Homo, наряду с другими объектами и существует, то без sapiens. Такова уж теперь его «природа»… [Н]емыслимое в модернистскую эпоху ценностное уравнивание человека с любыми другими феноменами мира казалось тогда дерзким, но оно доводит до логического завершения лишение его статуса субъекта»[250]. Cубъект превращается в агента сетей, «сгусток информации»… Б. Латур лишь предвосхитил такое положение, новую (де)онтологию, провозгласив «симметричное равенство вещей и людей». Это действительно уже (де)онтология, то есть и не онтология, а её деконструкция, и не деонтология, поскольку, в очередной раз повторим, здесь нет места ничему нормативному. Это «пресловутая политкорректность, [которая] реализуется как вы(у)равнивание всего: нет ни мужчин, ни женщин, ни белых, ни черных, ни больных, ни здоровых, ни умных, ни глупых, ни красивых, ни уродов, ни добра, ни зла»[251]. Тем более, бытия и небытия. Причём об этом с восторгом толкуют последователи Б. Латура как о великом достижении в философии науки. Притом, у(вы)равнивание идёт по низшему уровню, чтобы было «всё включено». В 1980-е годы даже на Западе первые работы Б. Латура воспринимались как скандальные, не говоря уж о нашей стране… Тогда «уравнивание людей с вещами [было] скандал[ом]. Теперь… [же] в основном восторженные пересказы как нового слова в философской антропологии. «Тёмное Трансвековье». Время Mortido»[252].

Ещё раз подчеркнём главную претензию к данной философии (акторно-сетевой теории). Она