Исключительные - Мег Вулицер

– Простите?

– Ну, изучение рынка, сами знаете.

– Да, – согласился Итан.

– Это ужасно, с какой стороны ни посмотри, – продолжил его собеседник. – Да, конечно, от всех этих субподрядчиков с производственными правами у любого голова заболит, но когда боссы начинают рассуждать о правах человека, им приходится напоминать, что нельзя исправить весь мир. С некоторыми звеньями цепи поставок ничего не поделаешь. Просто выдавай лицензии проверенным местам… или тем, которые кажутся тебе достойными. Ну и введи в своей компании этический кодекс, на котором ты сам воспитан.

– Да, – согласился Итан. – Мне надо идти, дела.

Оправдание прозвучало неуклюже, ни у одного человека на этом балийском курорте не могло быть никаких дел. Итан бледно улыбнулся и ушел. Он должен был опустить открытку для Жюль в латунный почтовый ящик у стойки консьержа, потому что потом обязательно забудет. Его расстроили уверенные слова собеседника, и он надеялся, что не выронил открытку на тростниковую циновку на полу.

Эш стояла в отделанной тиком душевой кабине, и разные насадки поливали ее водой со всех сторон. Сквозь открытую дверь он видел тело жены, кажущееся совсем юным, и голову – когда ее облепляли мокрые волосы, голова становилась маленькой, как у выдры. Детей он тоже видел – на пляже, вместе с Розой и Эмануэлем. Мо снова плакал, отчаянно размахивая руками, Роза и Ларкин пытались его успокоить.

Все считали Итана хорошим человеком, «высокоморальным», как говорила Эш, но они ничего не понимали. Итан Фигмен часто задавался вопросом, сколько зла он причинил, просто живя своей жизнью. Конечно, нельзя исправить весь мир, но очень важно говорить себе, что делаешь все возможное. Несколько раз в году он сидел на собраниях, посвященных производству рекламной продукции «Фигляндии». Теоретически Джей-си-эм работает этично, но компания привлекает многих субподрядчиков в Китае, Индии и Индонезии. А когда заказ передают за границу, все сразу меняется. Итану становилось здорово не по себе, когда он обдумывал, что же здесь происходит. Может быть, думал он, цепляясь за эту смехотворную идею, именно поэтому Эш подсознательно выбрала это место, и он сам оказался здесь.

Итан прошел к телефону и заказал звонок в Лос-Анджелес, где было на четырнадцать часов меньше. Там еще не закончился прошлый вечер, но те, с кем он работал, всегда задерживались допоздна, и он знал, что дозвонится. Даже если бы в Лос-Анджелесе сейчас был прошлый год, кто-нибудь бы все равно с ним поговорил.

Трубку поднял Джек Пушкин, за пару лет до того сменивший на посту Гэри Романа (Викодин).

– Итан? – удивился он. – Вы разве не в Индии?

– В Индонезии.

– Это там, где рийстафель? Ну, такое блюдо из риса? Всегда хотел попробовать.

– Джек, – перебил его Итан.

– Что случилось, Итан? Что не так?

– Я хочу разобраться, что к чему.

* * *

Условия на игрушечной фабрике «Лина» в комплексе «ДК-2» в Джакарте показались бы жуткими любому, но ничего особенно возмутительного здесь не было. Правда, «особенно возмутительный» – не то чтобы четкое техническое определение. Итан, одетый в одну из красивых льняных рубашек, которые Эш упаковала «на всякий случай», шел за низеньким властным мистером Вахидом, который провел его между приземистых желтых фабричных зданий, где производили текстиль, и завел внутрь. Женщины – многие в бурках – склонились над старыми швейными машинами в душном помещении с трубами на стенах. Впрочем, оно не сильно отличалось от фабрики одежды в Нью-Йорке, где когда-то работала бабушка Итана, Рути Фигмен. У некоторых машин никого не было.

– День сегодня тихий, – неопределенно пожал плечами мистер Вахид в ответ на вопрос Итана.

Тощий старик выбежал вперед и показал Итану свою работу: круглую декоративную подушку, на которой красовались лица Уолли Фигмена и нового героя, который действовал только на Земле, не появляясь в Фигляндии, – Честера Уимса. Как и все, Итан поражался, что эти рабочие получают меньше доллара в день, и короткое путешествие по мрачной фабрике его не порадовало. Помочь он этому месту не мог, и думать о нем не хотел. Правда, нельзя сказать, что Итан был вне себя от ярости или мучился чувством вины. Мир похож на фильм ужасов, и это понимает любой, кто дожил до его возраста. Он попросил показать ему одну из фабрик и увидел ее. Теперь он сможет рассказать об этом в студии в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе и потребовать создать специальную группу, которая будет работать над увеличением зарплат для местных рабочих. Эш тоже может захотеть принять участие, но у нее, конечно же, не будет времени: ей придется разрываться между театром и Мо.

Итан нанял пилота, и утром маленький самолет доставил его с Бали в Джакарту. Перед полетом обратно он решил, что может еще немного времени провести в Джакарте: Итан не спешил возвращаться к семье. Он прошелся по центральным улицам, заходя в маленькие магазинчики, купил для Ларкин шарик со снегом внутри и думал, что же привезти Мо. Что можно купить мальчику, который ничего не хочет и ничего не дает своему отцу? Вопрос показался ему жестоким, но Итан знал, что не годится на роль отца для этого мальчика, чьи проблемы становятся все очевиднее с каждым месяцем. В конце концов эти проблемы заставили Эш пренебречь равнодушными заверениями педиатра, что некоторым детям просто нужно чуть больше времени. Эш взяла дело в свои руки и записалась в Йельский центр детского развития.

– Что бы они ни говорили, мы можем им доверять, – сказала она Итану. – Я о них читала.

Именно эти слова решили дело. Итан не мог справиться с мыслью, что Мо поставят неопровержимый диагноз и что с этого мгновения им придется снизить свои ожидания почти до нуля.

– Я записалась на десять утра на двадцать третье, – сообщила Эш, – мы приедем и проведем там два полных дня, на ночь останемся в отеле. Они будут наблюдать за Мо, за нашим взаимодействием с Мо, сделают кучу каких-то тестов и исследуют его физическое состояние, а потом мы поговорим с врачами, и они расскажут, что нашли.

– Я не смогу, – автоматически ответил Итан и сам поразился своему ответу.

– Что?

Было уже поздно отступать и пришлось идти напролом.

– Я не смогу, извини. Двадцать третьего? Два дня? У меня встреча в Лос-Анджелесе. Люди из-за границы прилетят. Если я не приеду, это будет настоящее оскорбление.

– Ты разве не можешь отложить встречу? – спросила она. – Ты же первое лицо компании.

– Именно поэтому и не могу. Извини. Я бы очень хотел поехать. Я понимаю, что это ужасно с моей стороны, но я ничего не могу сделать.

– Хорошо, я постараюсь перенести обследование на другое время, – согласилась она. – Обычно ждать приходится очень долго, у некоторых целый год уходит, но у меня есть способы. Может быть, еще раз получится.

– Не надо. Отвези его туда. Может быть, с тобой Жюль съездит?

– Жюль? Вместо тебя? Итан, но ведь ты отец Мо.