Жасминовые сестры - Корина Боманн

— Тогда давай зайдем в кафе и поговорим, — предложил он.

— Нет, не в кафе, — ответила я, потому что была уверена: мне не удастся сохранить самообладание.

— Итак, куда же тогда?

— Мы можем пойти ко мне на квартиру, — предложила я.

Конечно, это было не идеальное место, потому что я не знала, не выйдет ли Дидье из себя. Но другого варианта у меня не было.

— Ладно, пойдем к тебе. Я лишь надеюсь, что там никому не помешаю.

— Нет, не помешаешь.

Мы молча шли по улице. Мне не давала покоя неизвестность. Может быть, Лорен послал Дидье, чтобы тот нашел меня? Как там мой бывший жених? Что происходило с ним все это время? Мог ли Хансен, заметив, что я исчезла, вылить на меня лавину грязи? Осуществил ли он свою месть?

Мы поднялись по обшарпанной лестнице и остановились перед дверью моей квартиры. Соседка, живущая этажом выше, как раз кричала на своих детей. Где-то плакал грудной младенец.

— Значит, ты здесь живешь? — спросил Дидье.

Это были первые слова, которые он произнес с того момента, как мы отправились в путь.

— Да, я здесь живу, — ответила я, зная, что он заметил потрескавшуюся краску на стенах, выцветшую дверь и разводы над ней, которые появились из-за того, что соседи залили ванную. Даже в «Красном доме» обстановка была лучше.

Я открыла дверь и жестом пригласила Дидье войти.

Жалкий вид дома имел продолжение внутри квартиры, и я это понимала. Но меня это не смущало. В Сайгоне были здания, которые выглядели гораздо хуже, чем это.

Я провела Дидье в гостиную, где он сел на диван, подаренный мадам Бланшар. Я в смущении стояла перед ним, пока он не догадался подвинуться и постучать по дивану рядом с собой.

— Ну, садись. Я не хочу, чтобы твои щиколотки стали еще толще.

Я нерешительно последовала его приглашению.

— Как дела у Лорена? — спросила я и взглянула на Дидье.

Он не стал смотреть мне в глаза, а отвел взгляд, уставившись на маленькое окно с потрепанными гардинами. У меня не было возможности сшить новые занавески.

— Он мертв, — ответил Дидье ледяным тоном.

Даже если бы он дал мне пощечину, мне было бы не так больно, как услышать от него эти слова.

— Мертв?

Я с трудом произнесла это слово, потому что у меня перехватило дыхание. Мне показалось, что на мою грудь свалился огромный, весом в центнер, камень.

Дидье кивнул, но по-прежнему не смотрел на меня.

— Но как же… Как? — беспомощно проговорила я, отказываясь верить его словам.

— Его самолет разбился. После того как ты исчезла и он не смог тебя найти, Лорен вернулся домой и, пытаясь отвлечься, стал часто летать. И однажды, наверное, двигатель отказал или… — Дидье замолчал. Он не произнес этих слов, но я догадалась, что он имел в виду: Лорен из-за меня добровольно ушел из жизни.

Я откинулась на спинку дивана, не в состоянии что-либо сказать или сделать. Мое тело онемело. Слезы хлынули у меня из глаз. Они, как жемчужины, скатывались по щекам, но плакала я молча. Я чувствовала себя статуей, по которой стекает дождь.

Не знаю, сколько я так просидела. Дидье ничего не говорил, он сидел рядом со мной, как окаменевший. Мы смотрели в окно на крыши Парижа, исчезавшие в темноте.

Собственно говоря, мне хотелось кричать и рвать на себе волосы, но сил для этого не было. Слезы продолжали катиться по моему лицу, но я не могла пошевелиться. Сначала я потеряла Тхань, затем Ариану, а теперь человека, которого любила больше жизни. Наверное, Тхань была права: цветы из храма были прокляты; теперь же меня постигла кара — я постоянно теряю тех, кого люблю.

— Ты беременна, — в конце концов сказал Дидье.

Его слова как-то странно прозвучали в тишине.

Я кивнула:

— Да, я узнала об этом через месяц после того, как приехала сюда. У меня не было никого, кроме Лорена. Это его ребенок.

Меня мучило ужасное чувство вины. Если бы я осталась в Берлине, если бы я объяснила все Лорену, вместо того чтобы убегать, может быть, он был бы жив и у него была бы возможность увидеть своего ребенка.

— И… У тебя есть кто-то? Я имею в виду — мужчина?

Я испуганно взглянула на Дидье.

— Конечно, нет.

— Лорен думал, что ты бросила его ради другого мужчины.

— Нет, — ответила я, — все намного сложнее. Это… это связано с моим прошлым.

— Значит, ты продолжала любить Лорена?

Дидье ничего не знал о моей записке. Видимо, Лорен не сказал ему об этом. Может быть, он даже не поверил мне после того, как я исчезла.

— Я все еще люблю его…

Я больше не могла сдерживаться и расплакалась. Я была рада, что все это происходит не в кафе, где на меня смотрели бы десятки людей.

Дидье некоторое время с растерянным видом сидел на диване, а затем его руки обняли меня. Он ничего не сказал мне, но меня очень утешало то, что он был рядом со мной, потому что в нем была часть Лорена. Моего Лорена, который женился бы на мне, который искал меня и в конце концов подумал, что я бросила его ради кого-то другого.

Я еще некоторое время предавалась печали, но затем почувствовала, как ребенок слегка толкнул меня. Это было его первое движение, которое я ощутила. Я замерла и схватилась за живот.

— Что такое? — испуганно спросил Дидье. — Тебе плохо?

— Нет, это… это ребенок толкается. Малыш, наверное, хочет сказать мне, что я должна перестать плакать. — Я высморкалась в носовой платок, который протянул мне Дидье.

— Мне кажется, что он хочет утешить тебя. — Он погладил меня по голове и улыбнулся. — Или поиграть в футбол, если это мальчик.

Как же мне хотелось, чтобы это был мальчик, который был бы похож на Лорена!

Эта мысль действительно утешила меня, и мне удалось снова взять себя в руки, пусть даже печаль тяжким грузом по-прежнему лежала у меня на сердце.

— Что теперь?.. — спросила я, поскольку была уверена, что Дидье не захочет больше говорить о ребенке. — Что теперь делает твоя семья?

— Моя семья, как всегда, остается моей семьей. Отец надеялся, что Лорен возьмется за ум, но именно меня он посвящал в свои дела. Ты можешь себе представить, что я был не особенно счастлив по этому поводу. Я тоже хотел бы остаться в Берлине и предаваться там своим наклонностям, но добрые феи, способные исполнить три желания, стали в последнее время большой редкостью. Так что я занял свое место и выполняю свои обязанности. Но это даже лучше, потому что благодаря этому я не могу слишком часто думать о Лорене.

Он опустил глаза, но потом все же взглянул на меня.

— Ты знаешь, я возненавидел тебя, когда узнал, что ты взяла и исчезла. Я уже решил, что ошибся в тебе. Затем я задал себе вопрос: не виноваты ли мои родители в том, что ты сбежала? Они вели себя просто неприлично. Но в таком случае ты могла бы поговорить с Лореном.