Жасминовые сестры - Корина Боманн

У меня моментально высохли слезы. Я испуганно посмотрела на него.

— Что?

Врач покраснел:

— Я имею в виду, на тот случай, если…

— Я не хочу никому отдавать своего ребенка, — ответила я и сразу же успокоилась. — Я выращу и воспитаю его одна. Я всего лишь на минуту растерялась. Вот и все.

Врач кивнул, но в его глазах я заметила сомнение. Да я и сама знала, что мне будет нелегко. Я хорошо помнила мать Тхань, которая вынуждена была одна заботиться о своей дочери, после того как погиб ее муж.

Но я была не рыбачкой из Сайгона, а мастерицей по изготовлению шляп. И у меня все еще была бо́льшая часть моих денег, которые я заработала на съемках — я надежно спрятала их под своей кроватью.

Врач назвал мне предположительную дату родов и попросил еще раз позже зайти к нему, чтобы он мог послушать сердце ребенка. Я поблагодарила его, оплатила счет и ушла.

На улице мне показалось, что все вокруг изменилось. Я стану матерью! Я уже давно не была ребенком, но до сих пор должна была заботиться только о себе. Теперь все будет иначе. И хотя эта новость меня обескуражила, я все же хотела сама справиться с ситуацией.

Но мне предстояло еще кое-что: я должна буду объяснить все мадам Бланшар! С холодными трясущимися руками я стояла в нескольких метрах от шляпной мастерской. У меня было такое же чувство, как тогда, когда, придя домой, я узнала о том, что меня собираются выдать замуж. Разница была лишь в том, что тогда мне было неизвестно, что меня ожидает. Сейчас я это знала, но не было Тхань, к которой я могла бы побежать и рассказать о том, что произошло.

Поскольку я не могла вечно стоять на улице в ожидании неизвестно чего, я собрала все свое мужество и вошла в мастерскую.

— Ну, что сказал врач? — осведомилась мадам Бланшар.

Я глубоко вздохнула и задумалась, имеет ли смысл что-то скрывать от нее. Еще раз убегать мне не хотелось. Рано или поздно она заметит, что я беременна.

— У меня будет ребенок, — ответила я и внутренне настроилась на то, что хозяйка выставит меня за дверь.

Действительно, мадам Бланшар словно застыла в движении. Она медленно повернулась на своем вращающемся табурете ко мне лицом и внимательно посмотрела на меня.

— Ребенок?

Я кивнула.

— Он от моего жениха. — Я подумала, что должна это объяснить. — Но мы уже не вместе…

Мадам Бланшар фыркнула. Это не сулило ничего хорошего.

— Тебе придется найти себе другую квартиру, — сказала она.

У меня опустились руки.

— Значит, вы увольняете меня?

— Что ты надумала?! — возмущенно воскликнула она. — Нет, конечно! Но ты ведь не сможешь жить там, наверху, в тесной комнатушке с ребенком!

Я, ничего не понимая, уставилась на нее:

— Вы хотите сказать, что вы меня не увольняете?

— Дитя мое, что с вашими ушами? Нет, конечно, я вас не увольняю. Напротив, я помогу вам найти квартиру, в которой вы сможете растить своего ребенка.

Она встала и, к моему изумлению, обняла меня.

— Ребенок — это подарок. А если мне под руку попадется ваш бывший жених, я надеру ему уши.

— В этом нет необходимости, — сказала я. — Я уж как-нибудь сама справлюсь. Огромное спасибо за то, что вы разрешили мне остаться у вас.

Мадам Бланшар кивнула и отпустила меня.

— Ну как, вы справитесь с тошнотой?

Я кивнула. Врач сказал, что тошнота будет появляться только по утрам, а днем я должна питаться как обычно, потому что желудок у меня в полном порядке.

— Ну, тогда приступайте к работе!

Благодаря посредничеству мадам Бланшар мы всего через месяц нашли для меня квартиру в доме недалеко от мастерской. Она была маленькой, но все же больше, чем комнатушка под крышей. Кухня и туалет были в коридоре. С домом, в котором мы жили с Лореном в Берлине, ее нельзя было сравнить, но все же она принадлежала мне и в ней я чувствовала себя в безопасности.

На новоселье мадам Бланшар подарила мне старый диван, который стоял у нее на чердаке, а некоторые соседи принесли мне кое-какие вещи, которые были им не нужны, зато были нужны мне.

Время шло, мой живот постепенно округлялся, а тошнота в конце концов совсем исчезла. Наступила зима, и подошел к концу 1928 год. Мадам Бланшар вела себя очень дружелюбно. Женщина, так и не встретившая настоящего мужчину, с которым она могла бы создать семью, приняла меня как дочь и вместе со мной отпраздновала Рождество. Она приготовила для меня пунш без алкоголя, потому что придерживалась мнения, что беременная женщина не должна пить, и мы с ней за прекрасным ужином наслаждались звоном колоколов, который раздавался вокруг.

Конечно, мне было немного стыдно, потому что, собственно говоря, мадам Бланшар была моей начальницей, но я уже знала, что на Рождество стираются любые границы и что начальница тоже человек и ее право и обязанность — хорошо обращаться со своими подчиненными.

В начале нового года я снова появилась у доктора Лефебра. Он был доволен и моим состоянием, и состоянием ребенка. Доктор дал мне пару рекомендаций и снова отослал домой.

В тот день улицы были пустыми, потому что холод быстро разогнал людей по домам. Я плотнее запахнула шерстяное пальто и, нагнув голову, попыталась защититься от ветра.

— Ханна? — раздался вдруг чей-то удивленный голос за моей спиной.

Я застыла. Голос показался мне знакомым, но не принадлежал ни Лорену, ни Хэннингу. Кто же меня нашел?

И вдруг я испытала настойчивое желание убежать подальше отсюда. Но тут кто-то схватил меня за руку и повернул к себе лицом.

Это был Дидье, брат Лорена! Он удивленно смотрел на меня.

Стоя напротив него, я не могла заявить, что он меня с кем-то спутал.

— Дидье! — сказала я и только потом заметила печальные морщинки возле его глаз.

Без сомнения, Лорен рассказал ему о моем исчезновении. И, конечно, они оба очень злились на меня.

— Вот так встреча… — В его голосе не было ни капли радости. — Значит, ты в Париже?

— Я…

— Конечно, ты здесь! Вопрос только в том, каким ветром тебя сюда занесло. И что тебя прогнало из Берлина.

Я не могла дать ему ответ: слова застряли у меня в горле. Все это время я старалась не думать об этом. Лорен снился мне, однако я постепенно вытесняла его образ из своей памяти. Я оправдывала свое бегство тем, что не хочу подвергать его опасности. Но сейчас, увидев Дидье, я поняла, что поступила эгоистично. Я думала только о себе и о том, что Хансен может со мной сделать.

— У тебя найдется свободная минута? — спросил Дидье, продолжая удерживать меня.

Я кивнула. Наверное, он не поверил бы мне, если бы в воскресенье я сделала вид, будто очень тороплюсь.