Знак змеи - Елена Афанасьева

«Все равно у меня будет больше солдатиков, чем у Алешки! Ему и не снилось, насколько больше! Я заработаю! Много-много! Чтобы весь «Детский мир» скупить было можно. И я стану важным начальником! Таким важным, какие ездят в загранкомандировки, и привезу себе столько солдатиков, что Алешка лопнет!»

* * *

Не представлявший, что стал его жизненным наваждением, Алеша вскоре переехал с родителями в новую квартиру, солдатики почти забылись. Но вмененная самому себе жизненная программа - чтобы было больше, чем у Алеши, - подсознательно стала выстраивать собственное поведение, из всех возможных жизненных путей отбирая лишь те, которые могли привести к ее реализации.

Сообразив, что рядовому студенту без мохнатых лап связей сделать карьеру будет непросто, он пошел по единственно открытому пути. Сосредоточился на работе в комитете комсомола и через год после диплома, сидя под знаменем районной организации, уже спрашивал про количество орденов Всесоюзного Ленинского Коммунистического вступающих в его ряды.

Подсознание выстрелило в первой загранке. В восемьдесят третьем впервые поехав по «Спутнику» в Венгрию, прикупив Верке парочку трусов, какие в Москве не продавались, на все остальные поменянные деньги набрал в детском магазине солдатиков.

Верка тогда его чуть не убила. Орала, что заявление в бюро райкома партии напишет, чтобы недоумка в комсомольских секретарях не держали! Но он, закрывшись от жены в большой комнате только что полученной двушки, с упоением расставлял привезенных солдатиков между Веркиными сервизами на полке в румынской стенке, купленной не без помощи секретаря комитета комсомола райторга.

С Веркой из-за солдатиков и разошлись. В пору, когда солдатики стали доступны во всех видах и он, чуть стыдясь собственного мальчишеского увлечения, стал скупать их якобы для сына, первая благоверная устраивала неимоверные скандалы.

- Все люди как люди! И хобби у всех людские! Ясное дело еще на рыбалку с мужиками, или в баню, или даже по бабам! А этот, как мальчишка семилетний, в солдатики играет. Все деньги на них изводит!

Деньги он изводил далеко не все. С появлением при их райкоме «Центра молодежного досуга» денег в доме стало предостаточно. Верка теперь могла у подруги-фарцовщицы любую понравившуюся шмотку купить и в своем проектном институте всех баб затмить. А объяснять разницу между игрой в солдатики и коллекционированием, а еще пуще моделированием, было бессмысленно. Не понимала первая благоверная. Но на нервы действовать умела. И унижать умела. Так исподволь внушить собственную мужскую несостоятельность, выраженную не только в койке, если ему, упаси бог, не каждый вечер ее хотелось, но и на полях оловянных битв, которые он по ночам вел в комнате заснувшего сына, напрягаясь от каждого шороха - вдруг Верка застукает.

- Конечно, у нас чертовски много денег! И свободного времени пруд пруди! Мы можем в игрушки играться!

Раз, после очередного Веркиного вопля, он сломался. Сбросил всех солдатиков в коробку от ее сапог, швырнул прямо с балкона и, врубив на полный звук телевизор, завалился на диван.

- Все! Завязал! Довольна?!

Верка растерянно блымкнула глазами - не ожидала от него такой прыти. Но через два месяца натуральной «ломки», ежевечерней бутылки «Столичной», через день сопровождавшейся хлопаньем дверью, выстроенные за несколько лет общей жизни оборонительные бастионы первой благоверной были пробиты мортирой его депрессии.

- Лучше б уж солдатиков своих перекладывал да раскрашивал, алкоголик чертов! И как тебя только в райкоме держат!

Солдатиков он перекладывать продолжал. Только уже без Верки. И без прежнего стыда.

Когда цены на солдатиков перешагнули рубеж в двести пятьдесят долларов за приличный набор, стыд пропал. Уже вроде и не мальчишеская забава, а серьезное коллекционирование. Так мужнино хобби объяснила себе его вторая благоверная.

То ли Ольга оказалась умнее Верки, то ли на своем первом муже прошла все ошибки пробного брака, а с ним уже начисто выстраивала свою жизненную диораму, но вторая жена сообразила, что из всех возможных дурных привычек солдатики мужа еще не самая дурная. Содержал бы семью, соблюдал бы приличия. А солдатики - не в своем же биржевом кабинете он в них играет...

В биржевом кабинете в ту пору в солдатиков он еще не играл. В девяностом с райкомовскими ребятами они создали товарную биржу, третью по счету в целой растерявшейся стране. И стали сводить вместе желавших купить, продать или, минуя стремительно обесценивающиеся рубли, устроить бартер. В заявочном листе торгов их биржи в один и тот же день значились: сорок вагонов леса, двадцать сотен подержанных компьютеров, миллион экземпляров Камасутры, три контейнера теплой одежды из оприходованной кем-то гуманитарной помощи жителям Карабаха, письма Троцкого, недостроенный санаторий в Крыму, партия китайских пуховиков, несколько тонн апатитоконцентрата, парочка истребителей и еще многое из того, что продавала и покупала вступающая в рыночные отношения страна.

То, что еще пару лет назад называлось спекуляцией и каралось по закону, за что они сами на бюро исключали из рядов ВЛКСМ несчастных, попавших под месячник борьбы, теперь стало бизнесом. Уважаемым. И доходным. Третий год как торговали все. От депутатов всенародно избранного съезда, которые звонили с просьбами сбыть по-быстрому партию якутских алмазов, несколько танкеров нефти или тысячу литров нерафинированного подсолнечного масла, обещая за быстроту и конфиденциальность откат в десяток-другой штук (уже зеленых!), до недавних уголовников, привозивших причитающиеся биржевикам проценты в доверху набитых рублями коробках из-под стирального порошка и нахлынувшего на наш рынок ликера «Амаретто». Не успел за неделю оприходовать, такую коробочку, считай, у тебя осталось только полкоробки. За месяц не разобрался, и можешь этими денежными знаками стены на строящейся даче оклеивать.

* * *

Собственная мать испугалась его денег. Мама была искренне убеждена, что так много денег не бывает, потому что не бывает никогда! Так много денег быть не может! Впервые увидев привезенную пачку, мать, как вынутая из аквариума рыба, стала судорожно заглатывать воздух. На постаревшем лице запечатлелось выражение ошалелого ужаса - мальчик стал воровать! Мальчик стал воровать много - иначе откуда?!

Дабы не свести прежде времени мать в могилу, он изменил тактику. Перестал приносить деньги, стал посылать водителя за продуктами и вещами и привозил все готовое с заранее оторванными ценниками. Это мать еще понять могла - мальчик работает на хорошем месте, его организация хорошо снабжается.

Организация его и вправду снабжалась неплохо. Начавшиеся в первой половине девяностых игры на выживание заставили даже его ненадолго отодвинуть модели древних битв. Битвы реальные, куда менее оловянные и куда более кровавые, приходилось теперь вести каждый день. Из трех стартовавших первыми бирж должна была остаться одна. Трем вдруг стало тесно. Осталась их биржа. В каком небытии сгинули коллеги, он старался не вспоминать. В дикое время первоначального накопления капитала многое приходилось понимать буквально. В том числе и процедуру «устранения конкурентов».